Я тебя не отпущу

Закрыв дверь, встаю на месте как вкопанный и пытаюсь убедить себя, что это реальность. Обои в мелкий цветочек, запахи еды, детский смех и сторожевая собака, обнюхивающая ботинки, словно я мог принести на них что-то опасное.

Пацан из детдома видел такое лишь в фильмах. Тогда они были самым настоящим издевательством над детской психикой. Сказкой, до которой невозможно дотянуться. А сейчас я живу в этой сказке. Слышу ее, вижу и чувствую.

— Ты?

Диана замечает меня первая и выходит навстречу. В том же костюме, в каком была сегодня Рита. Мелочь, а цепляет так, что за грудиной начинает жечь.

— Не уверен. Прямо сейчас кажется, что я кто-то другой. — Оставляю ботинки псу, а сам иду к своей женщине.

— Джек их съест, — качает головой Диана. — Он очень умный, но хорошая кожаная обувь — его слабость.

— Значит, будет не в чем уйти и придется остаться здесь. — Веду ладонью по ее волосам, они чистый шелк. — Мне подходит!

— Клим Хаванский, я вас не узнаю. — Диана вопросительно выгибает левую бровь. — Куда делся свободный, независимый мужчина, у которого вечно миллион дел?

— Сам не знаю. — Заметив выглядывающую из детской дочку, подмигиваю ей.

— Ты в шаге от того, чтобы стать подкаблучником, — на ухо шепчет Диана.

— Может, я к этому и шел всю жизнь?

— Знаешь, нынешний ты мне нравишься больше, чем молодая версия.

Она тоже оглядывается. Увидев Нику, машет, чтобы та вернулась в комнату.

— Признайся! Ты просто любишь мужчин постарше. — Целую в нос эту мудрую женщину и, пока нас никто не видит, накрываю губами ее губы.

Целуемся как подростки. В любой момент в гостиную могут нагрянуть няня или дочь, поэтому спешим. Сталкиваемся зубами, улыбаемся своей жадности. Тихо стонем, сплетаясь языками. И вязнем друг в друге, как в топком болоте.

После этого поцелуя не хочется ни говорить, ни двигаться. Под зорким контролем Джека я прижимаю Диану к себе и пытаюсь понять, как жил целых два года без этих объятий.

— Тоже думаешь, как смог жить один? — Она трется щекой о мою грудь.

— Прикидываю, сколько бы еще протянул, прежде чем забить на все и рвануть к тебе.

— Надеюсь, это был последний раз.

— Обещаю. — Нехотя убираю руки со спины Дианы и отпускаю ее.

— По поводу сегодняшнего... — Ее взгляд мгновенно становится серьезным. — Мне страшно. Расскажи, чего нам еще ждать? Как долго?

— По моим расчетам, не больше двух недель. А что касается остального...

Я отвожу Диану в столовую, подальше от детской и других комнат. Включив на полную мощность вытяжку, продолжаю:

— Завтра моего босса ждет арест. Если все пройдет гладко, ему выдвинут обвинения и через неделю выпустят под подписку о невыезде.

— То есть освободят? — с тревогой переспрашивает Диана.

— Да. У Бурового, — впервые за долгое время вслух произношу фамилию Китайца, — хватит связей, чтобы выйти на свободу. Такого человека в принципе нельзя посадить за решетку надолго. Только улететь он уже не сможет.

— Вы об этом позаботитесь?

— Нет. Мы позаботимся кое о чем другом.

— Не расскажешь?

Словно уже привыкла к моим тайнам, Диана опускает голову и грустно улыбается.

— Во время ареста следователь обнаружит при Буровом компроматы на двух судей и одного замминистра. Редакция, в которой работает Вика, получит доступ к этой информации и сольет ее в интернет. — Усмехаюсь. — Можно было использовать кого-то покрупнее, какое-нибудь информационное агентство, но существовала вероятность, что там дело замнут еще до публикации.

— Вы сделаете его мишенью?! С помощью Вики?

— Нет, — качаю головой. — Я не буду подставлять ее под удар. Новостью займется главный редактор. Он знает о рисках и готов идти до конца.

— А потом... — Глаза моей женщины вспыхивают.

— Потом я не дам за жизнь Бурового и рубля. Система очень быстро перемалывает тех, кто становится для нее опасным. А Китаец опасен. Для многих. Для целых кланов, которые давно похоронили свое прошлое и не захотят неожиданной эксгумации.

Глава 59

Диана

Клим рассказывает о Китайце, о судьбе, которая его ждет, а я не могу выбросить из головы мысли о другом мужчине. Враге, причинившем нам столько зла, что в аду его уже ждет отдельный котел.

Сама спросить об Исаеве не решаюсь. Не уверена, что хочу услышать ответ. В прошлом этот жуткий человек не пожалел никого из нас. Ева лишилась дочери, я вынуждена была пройти сквозь унижение и на два года потеряла Клима. Сколько еще грехов Исаев нажил за свою жизнь, остается только догадываться. Вероятно, много, и, пока кто-нибудь не остановит его, наживет еще больше.

— Ты сегодня останешься? — спрашиваю Клима, заметив, что он снимает пиджак.

— На пару часов. Забил на работу. Хочу побыть с вами.

— Ты сказал, два часа... — Я не понимаю.

— Потом у нас отдельная программа. — На его губах мелькает плотоядная улыбка.

— Заинтриговал. — Чувствую, как по щекам разливается жар.

— Если будешь и дальше так краснеть, пара часов превратится в пару минут. — Клим касается указательным пальцем моих губ и демонстративно дует на него. — Горячая!