Я тебя не отпускал

— Кто же ей даст гарантии?

— И что делать? Нас ждут в центре нейрохирургии.

— Я поговорю с ней.

— Попробуй убедить, она же все-таки мать, и отчасти права.

Мне сложно говорить с Натальей в режиме диалога. Потому что её забота о Марке весьма избирательна и специфична. Я не уважаю её как мать. Скорее — презираю. Особенно на фоне Златы.

Открываю окно.

— Валентина, — подзываю няню. — Наталья заходит к Марку?

— Вчера была. Посидела немного…

— Она помогает как-то или всё перевесила на тебя?

Няня смущённо пожимает плечами.

— Моя работа заботиться о детях. Это нормально.

— Ясно.

— Валя готова лечь вместе с Марком, — поясняет Злата, — но документы на операцию она за Наталью не подпишет. И мы тоже.

Присаживаюсь на диван, пытаясь отыскать адекватное решение. Злата собирает игрушки.

— Что сама думаешь насчёт операции?

— Мозг трогать не будут, — вздыхает она. — Только вскроют черепную коробку, там, где она срослась раньше времени и сдавливает ткани. А дальше — корректировать медикаментозно. Своей я бы сделала, если был бы хоть малейший шанс, что ребенок будет развиваться полноценно.

— И я. Марк — наш. Надо делать.

Решительно встаю.

— Попробуй по-хорошему поговорить, — беспокоится Злата.

Из комнаты Натальи — музыка. Постучав, захожу внутрь. Валяется на кровати, на спине. Спит. Пеньюар съехал на груди, обнажая бельё. На полу в изголовье кровати пустой бокал.

— Наталья… Наталья! — выключая музыку, повышаю голос.

Медленно распахивает глаза, глядя в потолок. Присаживается. Волосы растрепаны, взгляд расфокусирован.

Я в тихом бешенстве. Не приемлю, когда меня не понимают с первого раза.

— Завтра ты ложишься с Марком на обследование и операцию.

Ухмылка…

Встаёт. Проходит, пошатнувшись, мимо меня. Ставит руки на трельяж, заглядывая в глаза своему отражению.

— Ты хочешь упечь меня на несколько месяцев в больницу? — заплетающимся языком. — Хм…

Неровно красит яркой помадой губы. Улыбается себе в зеркало. Разворачивается, опираясь ладонями на трельяж. Рука соскальзывает.

— А сам трахать свою молодую сучку? Развлекаться…

Сжимаю кулаки.

— Следи за языком.

— А я тоже молодая, понял?! Я тоже хочу жить! Полноценно!

— Собираешь вещи, уебываешь отсюда и живёшь, как хочешь!

— Тык ты же не отпускаешь! Хочешь мамочку, м? — пьяно улыбается, распахивая пеньюар. — Твой отец в постели был полный ноль…

Морщится.

— А ну-ка заткнулась! — взрываюсь я, наотмашь впечатывая кулак торцом в шкаф.

Зеркало на нём трескается, осколки сыпятся на пол.

— Ведешь себя как блядь! После смерти мужа и месяца не прошло!

— Это я-то блядь?! У меня кроме мужа никого не было! Это Злата твоя блядь! Сначала с одним братом, потом с другим… Сбежала то поди тоже не одна, а?

— Вон отсюда.

— А я скажу твоей сучке, что ты меня трахал! Каждый Божий день!

— Она не поверит.

— Поверит…

Мне страшно, что поверит, да. Злата болезненно воспринимает это всё. Бедро моё ноет до сих пор! Ну, может, быть и не поверит, но сомнения дело такое, они разъедают…

Хочется за шкирку вышвырнуть на улицу эту пьяную дичь. Но одна мысль о том, чтобы прикоснуться к ней вызывает отвращение.

Поднимаю к уху телефон.

— Макс, помоги собрать Наталье чемодан. Она уезжает.

— Жалко, что я не дотравила тогда эту тварь карельскую с её выблядком… — закрываются её глаза. — Ненавижу её! То же мне царицы-наследницы…

— Что ты сказала?!

От ужаса меня прошивает насквозь. Я вспоминаю за мгновение эти больницы, и изможденную мою девочку с ее вечной тошнотой. Неужели посмела?! В её глазах написано — да! И гордится этим.

Не выдерживая, хватаю эту мразь сзади за шею, и за шкирку волоку в ванную комнату. Она верещит и вырывается. Боже дай мне сил, не впечатать её башкой в кафель!

Открываю холодную, и засовываю головой под воду. Отплевываясь захлёбывается. Скребет когтями по фаянсу.

— Дэм! Демид! — в ужасе залетает Злата. — Перестань! Что ты делаешь?!

— Выйди! — рявкаю я, макая эту тварь в набравшуюся в раковину воду.

Злату ты травила, да??

Оттолкнув аккуратно Злату, запираю дверь.

Наталья, рыдая и откашливаясь сползает по раковине вниз. Сметаю в ярости ей на голову многочисленные баночки. Взвизгивает, закрываясь руками.

Мне мало! Мне жаль, что она не мужик, я мозги хочу ей вынести!

— Макс! — слышу испуганный крик Златы.

Присаживаюсь перед Натальей, за волосы поднимаю её лицо выше.

— Достаточно трезва, чтобы услышать меня?

— Да! — испуганно.

Макс вышибает двери.

— Демон! — настороженно.

За его плечом перепуганная Злата. Раскрываю ладонь, тормозя Макса.

— Завтра, — снижаю я обороты, — тебе привезут документы на отказ от ребёнка. Подпишешь. Иначе твой сын будет сиротой. Всё.

Выдохнув, прохожу мимо Макса в комнату. Там шокированная Злата.

— Всё хорошо, — пытаюсь погладить её лицо трясущимися руками.

Она отшатывается от меня, косясь на ванную.

— Так нельзя, Дэм… — шепчет она.

— Я сам знаю, как можно, а как нельзя.

Развернувшись, выбегает из комнаты. Закрываю глаза. Ну, а где я не прав?

Глава 32. Чудовищно