Я тебя никому не отдам

Ну а Оксана… Что Оксана, всего лишь женщина, которую надо баловать и смотреть снисходительно на ее глупые выходки. Забавный котенок, который, разыгравшись, бывает непослушным и даже дерзким. Пусть ее! Никто ведь не воспринимает всерьез… котят. Ну а уж за Надира – сыночка, кровиночку, наследника! – можно любое женское баловство простить. Мальчик рос точной копией отца – как внешне, так и по характеру. Властный, упрямый, безжалостный – маленький деспот, не считавшийся ни с кем и ни с чем, кроме собственных желаний. Карим поощрял и упрямство, и высокомерие, и самовлюбленность сына. Мальчик рос, не зная отказа ни в чем, любой его каприз исполнялся незамедлительно, перечить ему, тем более делать замечания, не смел никто, кроме матери.

Во многом именно из-за сына Карим и решился на перемены. Нет, совсем отходить от дел он не собирался – хотя накопленных капиталов хватило бы не только обожаемому Надирчику, но и правнукам, будь они благословенны на двести лет вперед! Но призадумался: неплохо было бы взять на несколько лет передышку, отдохнуть, пожить в тишине и покое. Верный Андрей занимается делами уверенно и успешно. Может, вообще дело Иорданца должен был унаследовать именно он, а вовсе не Надир. По крайней мере формально. Зачем мальчику такое проблемное и опасное ремесло? Он мог бы вполне благополучно и спокойно жить, занимаясь чистыми, легальными делами. А верный Андрей тем временем…

На антикварном столике затрясся, засветился мобильник. Карим взглянул на экран. Ну вот, легок на помине.

– Уважаемый Карим, – голос Андрея, как всегда, источал почтение на грани благоговения, Кариму это когда-то нравилось. – У вас скоро вылет. Я советовал бы выехать другой машиной, из подвального гаража. А приготовленная пусть выедет пораньше и движется прямо в аэропорт. Так безопаснее.

– Да, Андрей, я понял.

Карим отключил телефон, сдвинул брови и с ненавистью прошипел:

– Уважаемый Карим! Скоро узнаешь, сколько весит уважение Карима, шакал!

– Каримчик, я готова! – послышался веселый голосок, и в гостиную впорхнула Оксана. Свежая, накрашенная так, что и не видно никакой краски, точно только что умылась, сияющая глазами, зубами, улыбкой, принаряженная.

Он залюбовался. Что-то в ней все-таки есть… А уж какого сына подарила – за это многое можно позволить, пусть себе капризничает, так даже веселее.

Оксана в свою очередь оглядела мужа и надула губки:

– Ты собираешься ехать в этом немыслимом костюме?