Я тебя помню

Тут либо скрепка упадёт на пол, и мне придётся как-то снимать кроссовку и уже пальцами ног дотягиваться, потому что руками точно до пола я не дотянусь, либо не промахнуться с первого раза.

Я подтягиваю плечо к себе, а голову наклоняю как можно ниже. Языком прохожусь по своей одежде в поисках скрепки и , в итоге, нахожу её!

Это ощущается невозможной удачей, и я даже думаю, что у меня, в принципе, всё получится.

А дальше я разберусь… лишь бы открыть эти чёртовы наручники.

Так как руки прикованы к змеевику и находятся чуть выше головы, а с растяжкой у меня не так уж и хорошо, приходится помучиться. Я всё-таки выгибаюсь назад и прямо губами в пальцы вкладываю скрепку.

Спасибо, папа, за наши совместные странные вечера, где ты не только играл со мной в шахматы и смотрел фильмы, а еще и учил вот таким вот фокусам: подручными средствами открывать замки и наручники. Это очень полезные навыки, оказывается.

Немного смекалки, ловкости рук, и одно запястье я освобождаю. Опускаю руки, выдыхаю. А сам все время думаю про Катю.

Она хотела, чтобы я освободился. Дала шанс. Реально, я идиот… Как раньше-то в голову не пришло?

Поднимаюсь на ноги, продолжая держать руки за спиной.

Выжидаю время.

Судя по Катиному виду, ничего ей тут плохого не делают, кроме намерения под юбку залезть. Но это мы решим.

В квартиру звонят, заходят какие-то мужики, я прислушиваюсь.

— А новеньких ты проверял? — спрашивает кто-то прокуренным голосом.

— Одна два месяца у нас на примете, а вторую Кошель привёл.

— Где он, кстати? Я не могу до него дозвониться. И найти его, блядь! Где твой ёбанный студент? Ты знаешь, сколько ему в машину погрузили? Сейчас люди приедут.

— Босс, но у нас и на квартире неплохо.

— Где студент, смертники?! Тащите его девку сюда.

После этих слов я аккуратно зажимаю в кулак наручник, чтобы не бренчал, и бесшумной поступью шагаю вперёд к двери.

Дверь открывается наружу, и, в принципе, если выскочить и вовремя сориентироваться, то будет эффект неожиданности.

Я точно знаю, что у лысого есть пистолет, можно попробовать отобрать. Схватить Катю и вырваться из этой квартиры, а там будь что будет, потому что неизвестно, кто она такая. Но, походу, сейчас у неё будет внештатная ситуация, и не я тому виной.

— Я не знаю, — плачет Катя, — он привёз меня, сказал, что всё в порядке, я должна сегодня поработать.

Я наблюдаю в щель между корявой дверью и косяком. Удачно они выстроились в коридоре, у меня может получиться манёвр.

— … и обещал мне денег.

Опять звонок в дверь.

— Заказчик приехал, открывайте дверь, готовьте то, что у нас есть. Костян, ищите Кошелева, он далеко не мог уйти. Девку эту сегодня никуда не отпускайте.

Дверь открывают, заходит какой-то дрищ. Один. За руку со всеми здоровается.

— Кошелёк сказал, что у неё никого нет, — говорит бритоголовый. — Так что, если исчезнет, ничего страшного. Отдай мне.

— Бери.

Катя кричит, когда её грубо хватают. Я уверен, что она справилась бы… судя по недавно увиденному во дворе, и не с одним бы справилась… Но почему-то этого не происходит.

А я не могу слышать, как она кричит! Она беременная, блядь! Суки!

Наваливаюсь на дверь, толкнув кого-то в спину. Тот падает, не в силах устоять на ногах.

— Это кто, блядь?! — кричит он.

В коридоре сразу становится дико тесно.

Я вижу, как Катя резко выкручивается из рук мужика и дотягивается до рубильника на стене, свет гаснет.

Начинается какая-то адская толкотня, в которой я лечу в сторону Кати, пригибаясь к полу. Накидываюсь на бритого пацана и валюсь с ним на пол в борьбе, отбираю пистолет, бью по шее, вырубая полностью.

До Кати я так и не успеваю добежать, её горло зажимает предплечьем здоровый мужик и пятится назад в комнату, приставив к её виску пистолет.

Мигает аварийная лампа отвратительно сиренево-голубым светом, но глаза привыкают к темноте мгновенно, я неплохо различаю фигуры.

Катя трепыхается, ноги не касаются пола, она синеет от удушения. Как бы девчонка ни была подготовлена, что бы она ни умела, она всё-таки слабая женщина. И я несусь вперёд на этого мужика. Главное, успеть ухватиться за руку, которая сжимает пистолет.

Успеваю. Пистолет выстреливает, но уже в потолок.

Катя, воспользовавшись тем, что захват ослаб, резко разворачивается и бьет бандита, но, к сожалению, и меня вместе с ним.

Я сначала ощущаю боль, но думать об этом некогда, потому что мужику Катин удар не особо мешает, по крайней мере, он не падает, а хватает ее за волосы и отшвыривает от себя в сторону, чтоб не мешала драться со мной.

Стол, на котором стоят пробирки, качается , вся подпольная лаборатория летит к чёртовой матери, и мы втроём в этих осколках.

Я вытаскиваю Катю из битого стекла, толкаю к выходу из комнаты, прикрывая собой, и опять бросаюсь к мужику, уже поднимающему пистолет.

Выбиваю, и он валится на меня, давя массой и пытаясь задушить.

И в этом кошмаре раздается мощный удар в районе прихожей, слышится и угрожающий вопль:

— Всем лечь на пол! Руки за головы! Работает СОБР!

Одновременно загорается свет.