Я тебя присвою

— Я тобой не просто овладеть хочу, Татка. Не один раз, пойми. Не два, не три… Навсегда тебя присвоить хочу. Чтобы лишь моей была. Каждую секунду, каждый вдох мой…

Внутрь меня словно кто-то битого стекла натолкал. Все болит, жжет, колет, пульсирует…

— Ты меня уже присвоил, — зачем-то поддакиваю. — На целых полгода.

— Полгода, — кивает. — Мне мало.

Во мне, вкупе с паникой, какая-то странная надежда пробуждается. Но страх все же преобладает.

— Ты обещал.

— Обещал.

— Полгода. И все…

— И все, — из его уст это совсем иначе звучит, словно он другой смысл вкладывает.

Забеспокоиться не успеваю. Андрей закрывает мне рот поцелуем. Тут же нить разговора теряю. Все забываю. Сразу же отзываюсь. Отвечаю. Ласкаю его плечи и шею ладонями. Тихонько вздыхаю, когда раздевать меня принимается.

— Красивая моя…

— И ты… Ты — мой… Сейчас… Сейчас… Мой…

— Всегда.

Пусть… Пусть сегодня будет так.

25

Рейнер

Во второй месяц тоже пролетаем. Первые секунды осознания пригружает досада, но я быстро овладеваю эмоциями и хладнокровно перенаправляю мысли в позитивное русло. Врач сказала, здоровые пары в течение года обязательно пробивают в цель. Большая часть успевает за шесть месяцев. И у нас получится, думаю я. Как иначе? Если я решил. Всегда ведь своего добиваюсь.

Но когда и на третий месяц случается провал, мозг оцепляют дремучие и тяжелые думы. Внешне держу фасон, но втихаря примыкаю к сетевой секте фанатиков таких же «бэби-планеров». Не знаю, кто и когда поднял всю эту волну, но теории и советы это «сообщество» выдвигает возмутительные. Вчитываюсь, пытаясь понять, что делаю неправильно. Вот только там такие дебри, что ни хрена не понятно. Как результат, сильнее пригружает. Быстро сдаюсь, решая еще месяц «трудиться» вслепую.

Каким дураком был раньше, полагая, что бабы беременеют, стоит только вставить без защиты. Не все и не всегда, как оказалось.

Наташка моя ничего не подозревает, конечно. В такие дни, уже заметил, ее и без того шмонает эмоционально почем зря. Не подходи. Взглядом убивает. Это моментами. А потом что-то у нее там скручивает иначе, сама ко мне лезет. Обнимает, закрывая глаза, какую-то ерунду рассказывает. Иногда просто молчим. Она требует: «Только не говори ничего».

Тут уже без вариантов. Молчу, безусловно. Я и так не слишком говорлив. А уж в такие моменты… Стремает меня, когда она недовольна. Порой кажется, психану и все свои темные планы на кон выставлю.

— Ты дома? — сталкиваемся с Натой в дверях спальни.

— Уже уезжаю.

— А у меня пары раньше закончились. Преподаватель болеет, замены не нашлось, — замирает в проеме. Нетерпеливо поднимаю руку и бросаю взгляд на часы. — Спешишь? А я теперь не знаю, чем заняться.

— Съезди к Юле.

— Саульские на Мыс укатили.

— Точно, — вспоминаю, что Рома делился планами пару дней назад.

— Возьми меня с собой, — просится неожиданно Натка, стискивая перед собой ладони.

— У меня серьезная встреча.

— Пожалуйста, — продолжает напрашиваться. Взглядом душу выжигает. — Я буду тихо.

Вот пойми, какое настроение Стародубцевой для меня предпочтительней? Особенно в такие моменты, когда на работу настроен. Но обижать ее не хочется. Знаю, что оттолкну — замкнется. Прорывает ее все же не так часто. И потом она сама себя, вижу по глазам, за эти прорывы нередко грызет. Если еще и отказом задену, худо дело.

— Ладно. Поехали.

— Ура! Я только обувь сменю.

В том же черном прямом платье остается, но замена балеток на туфли-шпильки разительно меняет вид. И так всегда как куколка, не отнимешь этого, как бы сама Натка ни противилась. Но на каблуках вид такой, аж дух захватывает. Ожидаемо, и в паху ломить начинает.

По дороге сосредотачиваюсь на делах, но мысли то и дело утекают в определенном направлении. Предвкушаю, как буду ее трахать. Она вроде тоже уже не против, улыбается мне, когда взгляд ловлю.

— У тебя хорошее настроение?

— Нет!

Трудно не рассмеяться от такой реакции.

— Как день прошел?

— Как обычно, — пожимает плечами и, гримасничая, нижнюю губу выкатывает. — А у тебя?

— Тоже порядок, — вздыхаю, так поцеловать ее хочется.

Но не в машине же… Хотя плевать. Моя же. Моя.

Делаю все максимально быстро, чтобы среагировать не успела. Поворачиваясь, приближаюсь вплотную. Татка лишь в спинку вжаться успевает и взволнованным взглядом мое лицо полоснуть.

Накрываю ее рот. Крепко и жадно целую. Вкус и запах вбираю по максимуму. Потому что хочу. Потому что моя.

Ладонью под волосы ныряю. Сжимаю затылок. Захватываю губами еще больше. Щеку, подбородок, шею…

— Андрей… Мы же не одни, — шипит возмущенным шепотом.

— Соскучился, — выдыхаю тихо, чтобы только она слышала. Чуть отстраняясь, в глаза заглядываю. Наташка вздрагивает, прикрывает веки и возобновляет контакт. — Сегодня долго тебя мучить буду. За все дни прогула возьму.

Поцеловать не дает, но и не отпускает. Мнет пальцами лацканы пиджака и, как будто неосознанно, удерживает около себя.

— Так говоришь, словно я тебе отрабатывать обязана те дни, когда… не позволял организм…

Она краснеет, а я приглушенно смеюсь.

— Не обязана. Но я все равно свое с процентами возьму. Ты же меня знаешь.

— Да уж… И удивляться не стоит.