Я тебя прощаю

На ней было платье цвета морской волны с крохотными перламутровыми пуговками спереди — Лукас купил его для Чандры в первый же день. Легкий ветерок шевелил золотистые пряди волос. На губах Чандры играла улыбка, предназначенная только для Лукаса.

Он ухмыльнулся и протянул ей розы, чувствуя себя дурачком. Четыре дюжины красных, розовых, белых и желтых цветов чуть не посыпались из его РУК.

Чандра улыбнулась еще нежнее и робко шагнула к Лукасу. Его грудь распирало от страсти к ней — эта страсть с каждым днем обретала все большую силу.

Когда Лукас вручал ей цветы, они случайно задели друг друга кончиками пальцев, и, как всегда, в прикосновении Чандры Лукас ощутил тепло и волшебство.

Зарывшись лицом в ароматные лепестки, она тихо произнесла:

— Я люблю розы. Откуда ты узнал, что я люблю их больше всего? — Она подняла голову. — Но не так, как я люблю тебя. Вот почему мне кажется… — Ее голубые глаза вспыхнули, и она смущенно осеклась.

Щеки Чандры залил румянец. Казалось, вся она светится изнутри. И тепло ее души согревало Лукаса.

Никто и никогда не заботился о нем так, как Чандра, — даже в детстве, а тем более теперь. Всю жизнь он страдал от одиночества, заброшенности.

Пока не появилась Чандра.

Он познал успех, богатство, славу. Он имел все и ничего — до нее.

Он не верил в любовь.

Поскольку не имел ни малейшего представления о том, что это такое.

Пока не шагнул в свою душевую кабинку и неправдоподобно голубые глаза не заглянули ему в душу так, как они смотрят сейчас.

Слишком долго он хотел не того, в чем действительно нуждался, и только ради того, чтобы заполнить пустоту внутри себя.

Но пустота не заполнялась.

Только Чандра может сделать его счастливым.

Лукас был уже достаточно опытен, чтобы понять: подобное чувство не повторяется дважды.

Он должен добиться, чтобы Чандра осталась с ним навсегда.

Лукасу нужно было, чтобы в этот вечер ничто не нарушило атмосферы любви, — так и вышло. Казалось, Чандра понимает, сколь зыбко и ненадежно то, что их связывает, и предчувствует, что, когда узнает истину, они могут лишиться всего, чем дорожат.

И потому на краткий промежуток времени оба хотели только быть друг с другом.

Небо потемнело, приобрело матовые оттенки бледно-лилового, фиолетового и синего цветов. Лукас и Чандра чувствовали себя друг с другом свободнее, чем в течение прошлой недели, их слова и взгляды сопровождались частым негромким смехом.

Лукас поставил ужин разогреваться, а тем временем они поплавали в бассейне. Вскоре Чандра устроилась в шезлонге, с удовольствием созерцая длинное смуглое тело Лукаса, скользящее в воде. Голубая цапля, которую Чандра иногда подкармливала, прилетела с пляжа и присоединилась к ней.

— Попрошайка, — шепнула Чандра, когда птица склонила набок голову с длинным клювом и робко взглянула на нее. Смеясь, Чандра протянула пустые ладони высокой птице, которая так неуклюже покачивалась на ногах-ходулях.

Стая бурых пеликанов промелькнула в небе и нырнула в залив. Выбравшись из бассейна, Лукас объяснил ей, что в пятидесятых годах неумеренное применение пестицидов едва не привело к исчезновению бурых пеликанов в Южном Техасе, но теперь они возвращаются. Позабыв про птиц, Чандра набросила на плечи Лукаса полотенце, а вторым принялась вытирать ему волосы.

Покончив с этим, она провела ладонями по влажным прядям и вдруг покраснела.

— Спасибо тебе за этот вечер. И за всю неделю.

Приподняв ей пальцем подбородок, Лукас запечатлел на милом лице поцелуй — сочетание льда и пламени.

Чувство, которое Лукас испытывал к Чандре, было не только эротическим. Чандра заменила ему весь мир. Он поцеловал ее, и, как всегда, тонкий вкус ее губ подействовал на него как стимулятор.

— Давай забудем про ужин и сразу пойдем в комнату, — хрипло предложил он.

Она неторопливо скользнула ладонями по его широкой обнаженной груди, вдоль каждого из шрамов.

— Как это случилось? — спросила она, приняв неровные, зазубренные следы за шрамы — как все, кто видел их.

— Никак. Они у меня с рождения.

— Родимые пятна? — тихо переспросила Чандра. — Как странно… С виду они больше похожи на шрамы.

Ее глаза ярко вспыхнули и посерьезнели, когда Лукас со смехом рассказал ей, что нянька-индианка разозлила его отца, сказав, будто его малыш приобрел эти странные метки в другой жизни — вероятно, от этих ран он тогда и умер.

— Она утверждала, что меня придавило чем-то большим и тяжелым — скорее всего, машиной. — Лукас сделал паузу. — Мой отец заявил, что ее слова — нелепая, абсурдная, глупая, суеверная ложь. Но нянька объяснила, что иногда воздух бывает слишком плотным, чтобы душа покойника взмыла в небо, и тогда она вселяется в тело новорожденного.

— Вот как? — Чандра вновь нежно провела кончиками пальцев по белым линиям и инстинктивно остановилась на уровне сердца Лукаса. Но когда он попытался привлечь ее к себе, она улыбнулась и отстранилась. — Потом, — прошептала она. — Я проголодалась.

— И я тоже. Но я хочу…

— Нет! Прошу тебя, Лукас, давай подождем. Они поужинали у бассейна, затем побросали кольца, но быстро прекратили игру, решив, что без мальчиков это неинтересно.