Я тебя проучу (СИ)

— Я не выношу, когда в мой кабинет врываются, Милена, как вас там… Каллистратовна, — парирует Богатырев, обойдя стол и опустившись в свое кресло. — И я предупреждал, что Ира здесь не секретарша!

— Прошу прощения, — смягчается бухгалтерша, попутавшая, с кем разговаривает. Это с Афанасьевичем она могла на повышенных тонах и с оскорблениями. Богатырев ее живо на улицу вышвырнет. — У нас долги, Платон Мирославович, которые нечем крыть. — Она шелестит бумагами, цокает каблуками и подсовывает документы шефу.

Я же продолжаю сидеть под столом, затаив дыхание и сжав в кулаке кольцо. Опять цепляюсь взглядом за туфли Богатырева, за острые стрелки на его брюках. Медленно поднимаю глаза и сглатываю, увидев выпирающую ширинку. Похоже, его заводит мысль обо мне у его ног. Будто я пленница, сексуальная рабыня, нечто запретное и даже тайное.

Пока Милена Каллистратовна поясняет Богатыреву, как плохи финансовые дела компании, я бесшумно подползаю к нему и кладу ладонь на его пах. Пальцами обхватываю эрегированный член, отчего он едва заметно дергается.

— А позже нельзя это обсудить? — пытается закончить разговор с бухгалтершей.

— Платон Мирославович, вы в своем уме?! Меня за такую сумму в тюрьму посадят! Вы взгляните, какие тут цифры!

Чувствую, как тяжесть отступает. Не хочу думать о Мадлен. Хочу расслабиться, отвлечься, совершить что-то вопиющее, скандальное. Скольжу ладонью вдоль стального члена и тихонько расстегиваю ширинку.

Богатырев начинает нервничать. На стуле не ерзает, но подается вперед, приблизившись ко мне. Наверное, боится, что близко стоящая бухгалтерша заметит мою шаловливую ручонку.

— Финансовая история компании и так состоит из дыр. Раньше вы так же суетились? — продолжает он разговор с Каллистратовной, а я залезаю в его трусы и вынимаю возбужденный орган.

Под столом становится слишком душно. Даже в горле пересыхает, хотя во рту довольно много слюны от разыгравшегося аппетита. Облизнув губы, подползаю к Богатыреву вплотную и касаюсь ими его головки.

Он опускает левую руку под стол, но не отталкивает меня, а наоборот — давит на затылок, вгоняя член мне в рот. Я едва сдерживаю писк от его порыва и наглости.

— Вы поймите меня, Платон Мирославович, — не унимается Каллистратовна, — Анатолий Афанасьевич не святой человек. Не буду лукавить, мы с ним присваивали денежки. Если он заговорит…

— М-м-р-р-р… — порыкивая, мычит Богатырев, заставив бухгалтершу замолчать. — Он что, совсем дурак, подставляться? Он хоть и на пенсии, но загремит под суд вместе с вами, если всплывут прошлые махинации.

Я до самой глотки насаживаю свой рот на его член. Он не просто большой, а огромный. Перекрывает мне дыхание. Я покрываюсь испариной. Блузка прилипает к телу в зоне декольте и подмышек. Внизу живота становится легко и жарко, а складки между ног пульсируют в кружевных трусиках, которые бесспорно понравились бы Богатыреву. Маленькие стринги, позволяющие трахнуть меня прямо в них.

Выждав пару секунд, приступаю к делу, посасывая и полизывая всю длину ствола. Завожусь от мысли, насколько грязно сейчас веду себя, хотя при нашей первой встрече после семилетней разлуки предупреждала Богатырева, что не стану отсасывать ему в кабинете под столом. В итоге он ни к чему меня не принуждал, сама полезла.

Оставив член в покое, занимаюсь мошонкой. Обхватываю яички губами, втягиваю и отпускаю, наблюдая, как они поджимаются от чумовых ощущений. Снова возвращаюсь к минету, заработав энергичнее, быстрее. Одной рукой массируя его, другой — себя. Пыхчу, совсем позабыв о постороннем человеке рядом. Больше не слышу ее голоса и не чую ее мерзких духов. Вокруг меня витает лишь запах секса.

— Хорошо, я так и сделаю, — наконец говорит Каллистратовна, собирает свои документы и уходит.

И как только она хлопает дверью, Богатырев откидывается на спинку кресла, а горячая вязкая сперма ударяет мне в небо. Терпкие сгустки касаются моих вкусовых сосочков, прежде чем отправиться дальше. Я мурчу, обсасывая член и сглатывая каждую капельку тягучей спермы. Кайфую от хрипов содрогающегося Богатырева. Провожу языком по нежной коже вверх-вниз, облизываю головку и, отпустив, вылезаю из-под стола.

Схватившись за подлокотники кресла, поднимаюсь к Богатыреву, пригвождаю его взгляд к своей груди и, кончиком языка слизав след его похоти с уголка своих губ, шепчу:

— Как насчет премиальных, босс?

Он усмехается, оглядывая меня, будто товар.

— Выплачу вечером. Сейчас мне надо ненадолго отойти.

Я вспоминаю, на чем мы закончили разговор до прихода Милены Каллистратовны, и встаю на ноги. Подобрав кольцо, поправляю юбку и волосы и беру свою папку.

— Тогда я пока поработаю.

Быстро застегнув ширинку, Богатырев подрывается с кресла, хватает меня за локоть и разворачивает к себе.

— Ри-и-ита, — выдыхает горячо мне в губы. Лбом прижимается к моей голове и закрывает глаза. — Ты с ума меня сведешь.

— Ты сам сказал, чтобы я втягивалась. Я втягиваюсь, — улыбаюсь я. — Кстати, о вечерней премии я не забыла. — Чмокнув его в щетинистую щеку, разворачиваюсь и иду на выход. Но как только открываю дверь, сталкиваюсь с Ярославом.