Я тебя проучу

Договорить мне не дали. Сложно как-то разговаривать, когда тебя целуют. Страстно. Нежно. Отчаянно. Так, будто это последний поцелуй над бездной. Так, будто тебе отчаянно доказывают то, на что уже просто не хватает слов. Так, словно ты фарфоровая статуэтка какой-то там очередной китайской династии, которая стоит баснословных денег и которую жизненно опасно разбить. Будто ты самое дорогое сокровище в мире.

- Я тебя люблю, - вдруг просто и незатейливо сказал Андрей, прервав поцелуй и прижавшись теплыми губами к моему виску. И все. Я рухнула в пропасть. А стены, которые так старательно возводила, остались где-то там, далеко… Или высоко.

- Я люблю тебя, - вновь повторил Корсаков с неожиданной твердостью в голосе. – Если для твоего спокойствия нужно уйти из спектакля, где ты играешь, я уйду. Если для того, чтобы ты мне поверила, нужно будет осаждать тебя сутками, я буду осаждать. Если для того, чтобы все исправить, тебе нужно время, оно у тебя будет. Все, что ты захочешь. Больше, чем слова. Поступки.

С каждым словом мои пальцы все сильнее вцеплялись в его рубашку. Я этого не осознавала, я пыталась поверить, что действительно слышу эти слова. В реальности, не в моих мечтах. И да, он прав, дело не в словах. Дело в поступках. И он неоднократно мне доказывал свою искренность. Умение держать слово. Несмотря ни на что. Даже на дурацкие обстоятельства, в которых мы познакомились, и его обман.

Простила ли я его? Еще вчера я, наверное, сказала бы, что нет. Сегодня я этого сделать не могла. Я понимала, как много для него значит каждый проект, в котором он принимает участие. Я понимала, что он добивался своей репутации не один день. Что он трудился буквально на износ (если я в этом еще когда-то могла сомневаться, то сегодня Катя просветила). И я знала, что он никогда, абсолютно никогда не сдается. А в этот раз он ушел. Просто потому что так было спокойнее мне.

И я просто не могла этого допустить.

- Я люблю тебя, - яростный шепот на грани проникал в самое сердце. И столько в нем слышалось эмоций, что я больше не могла молчать.

- Дурак ты, Корсаков, - приподнявшись на цыпочки, от души дала ему подзатыльник. – Какой же ты у меня дурак.

- У тебя? – переспросил он хрипловатым голосом, от которого по коже побежали мурашки.

- У меня, - я улыбнулась и посмотрела ему прямо в потемневшие глаза. – Я люблю тебя, Андрей. Стоп, - остановила его прежде, чем меня в очередной раз поцеловали. – Я тебя люблю, но пока ты не вернешься в спектакль, никаких отношений у нас не будет.

Я смогла его удивить, да. Он неверяще смотрел на меня, а затем я как-то неожиданно для себя утонула в его поцелуе. И где-то на вдохе услышала полувосхищенное-полураздраженное:

- Ведьма!

Глава 41

Из отражения смотрела совсем другая я – более взрослая, изысканная и в то же время завораживающая. Да, Олечка опять создала чудо и убежала.

- Волнуешься? – ко мне подошли сзади и обняли, теплые губы прижались к виску.

- Корсаков, твою мать! – пихнула эту заразу локтем в живот. – Платье помнешь, прическу, грим сотрешь!

- Все-все! – примиряюще поднял ладони вверх Андрей. – Я аккуратно. Ну и жизнь пошла, любимую девушку обнять не дают.

- Андрей! – почти прорычала я, невольно срывая свое настроение на парне. Потому что действительно боялась – до дрожи в коленках. Забыть текст, споткнуться, накосячить или еще что-нибудь.

- Лизка, какая же ты у меня дуреха, - вдруг улыбнулся он, и на щеках образовались залипательные ямочки. - Ты у меня самая лучшая, талантливая, роль прекрасно знаешь. Что переживать?

- Да потому что это премьера. Неужели ты не боишься? – возмутилась я.

- Боюсь, - вдруг послушно кивнул он и серьезным тоном продолжил. – Боюсь, что ты сейчас сама себя накрутишь. А мне твоя нервная система дороже всяких премьер.

- Дурак!

Да, этот день все-таки настал, причем как-то совершенно неожиданно для меня. Вроде бы еще вчера я шантажом вынудила Андрея вернуться в спектакль, а сегодня нас уже ждет премьера. Точнее, генеральная репетиция со зрителями. Но так ли это важно? За прошедшее время я ни разу не пожалела о своем решении.

Удивительное дело, но стоило только помириться с Андреем, и играть стало проще. Намного проще. Я больше не дергалась, каждый раз, стоило ему лишь ненароком ко мне прикоснуться. Вот только возникла другая проблема. Я тонула. Тонула в его любви, нежности, улыбке. Могла даже выпадать из реальности, засмотревшись на этого невозможного человека. Хотя, справедливости ради, он зависал точно также. В общем, можно с уверенностью сказать – вместе нам играть нельзя! Главное, запомнить это, на лбу себе вытатуировать и больше никогда не наступать на грабли!

- Так! – влетел в гримерку Егор. – Голубки. Что застряли? У нас спектакль минут через десять начнется.

- Ой! – подскочила я, порываясь вот-вот бежать к сцене. Но Андрей меня удержал и шепнул:

- Спокойнее, он нагнетает.

Но мы все равно пошли. И за минуту до начала спектакля мне шепнули:

- Дерзай, любимая. Это будет твой триумф.