Я тебя расколдую (СИ)

– Прошу прощения, леди Кассандра. Конечно, я говорил о вашем фамильяре. Он же совсем еще юный попугай. В дальнейшем постараюсь избежать неточности в формулировках. Прошу, – и он решительно провел нас вглубь института.

Ну что я могу сказать? Пока некромант вел нас к их части лабораторий, я озиралась по сторонам и чувствовала невольный укол разочарования. Кто бы мог подумать, что здесь будет настолько обыденно? Закрытые двери, развешанные по стенам портреты. И практически полное отсутствие людей. Хотя, по идее, самое интересное как раз-таки и происходит в лабораториях, за закрытыми дверьми.

Николас вошел в помещение, и я огляделась, ожидая увидеть лабораторию. Но это был кабинет. Монтегю решительно подошел к креслу во главе стола и, предложив мне присесть, важно на нем развалился.

– Я даже не буду спрашивать, чем тебе твой собственный кабинет не угодил и почему тебе жизненно необходимо посидеть на моем кресле, – недовольно буркнул попугай, перелетая на стол. Так, значит, это его кабинет? Как интересно!

– Как зачем? – по-детски наивно распахнул глаза некромант. – А как же тебя побесить? И вообще, я твой зам, ничего удивительного, что я в твое отсутствие периодически веду дела в твоем кабинете.

– Ник! Давай ближе к делу. Ты уже решил, куда определишь Касси?

– Конечно, – довольно усмехнулся тот. – К младшему лаборанту. Он будет делом заниматься, а она бумажками.

– Это еще почему? – возмутилась я. Не то, чтобы я рассчитывала, что меня допустят к чему-нибудь важному, но заниматься бумажками? Это как-то даже обидно.

– Нет, мы сразу поставим тебя создавать концентрат, – хмыкнул попугай, и даже неискушенный слух услышал бы в его голосе сарказм. Поэтому я не сдержалась и ехидно так заметила:

– Право, Арго, мнение попугая, конечно, ценно, но, боюсь, в этой лаборатории оно обесценено.

– Как-как ты меня назвала? – медленно переспросил чернокнижник.

– Арго, – невозмутимо пожала плечами я. – А что, мне тебя Рейстлином называть? Еще и легенду придумать, что меня настолько бесит начальник лаборатории, что я назвала в честь него своего фамильяра?

– Тьма с тобой, – выругался попугай. – Пусть будет Арго.

– Ну, если вы уже разобрались со своими семейными неурядицами, – влезла в спор третья язва кабинета. – То, может быть, вы поинтересуетесь, почему я подозреваю, что наш младший лаборант, мягко говоря, нечист на руку?

– Ты уверен? – быстро переспросил Рейстлин, тут же настраиваясь на серьезный лад. В ответ некромант кинул на него раздраженный взгляд:

– Ты серьезно полагаешь, что если бы я был уверен, он бы продолжал работать? Так что нет, далеко не уверен. Но приглядывать за ним нужно.

– Подожди, – вмешалась я. – Я, конечно, понимаю, что особого доверия я не вызываю и вообще больше тут как ширма. Но какие у тебя основания подозревать младшего лаборанта. Как его, кстати, зовут?

– Бенедикт Бонне. Все очень просто, Кассандра, – развел руками Николас. – Когда начался весь этот дурдом, я стал наводить справки о каждом сотруднике лаборатории. У отца Бонне огромные долги, он проигрался. И этим вполне могли воспользоваться как рычагом.

Мы помолчали, осознавая сказанное графом. И вроде бы все гладко и хорошо, но что-то продолжало цеплять. Интуиция, что ли? Не знаю. Но по логике вещей у меня что-то не сходилось. Или я просто придираюсь?

– Подожди, – подняла ладонь вверх я. – Если я правильно понимаю, в лаборатории он работает давно? Что ему стоило упереть этот самый концентрат? Или украсть рецептуру, чтобы произвести самим?

– Хороший вопрос, Касси, – неожиданно похвалил меня Рейстлин. – Очень хороший. Именно этой мы и должны выяснить.

На такой вот чудесной ноте разговор был завершен. Николас показал попугаю какие-то бумаги, я во время их беседы активно притворялась мебелью – то есть не отсвечивала в принципе. Да и зачем? Все равно их разговор звучал для меня так, словно они говорили на давно умершем языке. Да что там, я даже умершие языки понимала чуточку лучше, чем их беседу!

А потом… Потом меня повели знакомиться с начальством. Рейстлин, как любой порядочный фамильяр, восседал на моем плече, а я едва сдерживалась, чтобы не пройтись по теме того, что некоторые попугаи слишком много едят. Нервное, не иначе.

Бенедикт Бонне оказался совсем молодым парнишкой, кажется, он был лишь слегка старше меня. Нескладный, я бы даже сказала, тощий, не слишком симпатичный, но компенсирующий это болтливостью. При знакомстве он активно потер ладони, словно намекая, что скучать мне не придется. Этот жест заставил меня усмехнуться: ну-ну, посмотрим, Бонне, как ты совладаешь с потомственной ведьмой.

– Ну что, ведьмочка, будешь моим писарем? – радостно заржал он, стоило Николасу удалиться. Рейстлин перелетел с моего плеча, уселся на подоконник и слегка наклонил голову, словно изучая лаборанта.

– Если ты сам справиться не в состоянии, то я уж постараюсь облегчить твою душу, – хмыкнула я. – Что надо делать?

– Пока сиди и пей чай, – распорядился он. – Хорошеньким девушкам нечего наукой заниматься. И девушки страдают, и наука. Откровенно говоря, не понимаю, зачем тебя вообще взяли.