Я тебя съем

– Идем на кухню. – Аня тащит меня, усаживает на стул и снимает кожаный рюкзачок. – Рассказывай. – Извлекает бутылку ликера и коробку ассорти шоколадных конфет. – Ликер не предлагаю, знаю, что не будешь, а конфеты держи. За ликером, кстати, пришлось заезжать домой. После двадцати трех ноль-ноль алкогольная продукция не реализуется, – Комарова явно старалась передразнить кого-то из работников магазина.

– Ну что, она рассказала? – Саша входит в кухню, держа в руках собаку, закутанную в полотенце. – Ничего, что я взяла? – изображает извиняющуюся улыбку.

– Ничего, это Вити, – ответила я.

– Еще ничего не рассказала, – произносит Аня, по-хозяйски распахивает створки кухонных шкафчиков в поисках фужеров.

– Справа, – я направляю ее, не зная, как начать. А рассказывать придется, эти занозы точно не отстанут.

Повествование выходит эмоциональным, слезы не переставая льются по моим щекам, девочки не перебивая слушают, потягивая ликер и подкармливая высохшую Булочку шоколадными конфетами.

– Это на эти трусики у него не встает? – интересуется Аня, под нетрезвое подхихикивание сестры. – Ну, тогда у него проблемы с потенцией.

– Да нет, – оправдываю я Балабаева, оттягивая полы блузы и прикрывая бедра, – все нормально.

– Да ничего не нормально, Сорокина! Он высмеял твои планы на жизнь, признал их глупыми, не предложил помощи, оставил тебя одну, а сам сейчас трахает какую-то…

– Не матерись, – обрывает ее Саша, – ты обещала.

– Да тут по-другому нельзя, ты что не видишь? Он же обесценил все, что она любит, – продолжает Комарова-старшая.

– Я же сама виновата, – я пытаюсь возразить.

– Ты дура, Сорокина! Сама она виновата, ну-ну. Хорошо же он тебя обработал. Нашел дурочку! Меньше слушай, это они глазами пожирают яркие фантики, а возвращаются к таким, как ты.

– Каким?! – интересуюсь я воинственно.

– Спокойно! – отрезает Аня. – Мужики быстро устают ярких и непредсказуемых, и вот тогда приходит твое время, Сорокина. Красивая девочка, умная, тактичная, ориентированная на семью.

– Ну-ну. – Я закидываю в рот очередную конфету и маниакально разглаживаю фольгу, чтобы не осталось ни залома, ни складочки. – И возвращается после того, как с кем-то отдохнул? Так не нужен мне такой мужчина.

– Это клиника, – сокрушается Комарова-старшая. – Называй все своими именами. Отдохнул – трахнул. Так жизнь намного проще.

А дальше мне участвовать в разговоре и не пришлось, девочки сделали выводы, признав Балабаева первостепенным козлом, и совет сестер Комаровых постановил:

– Так! Уже четыре. – Затуманенным взглядом Аня поглядывает на экран смартфона. – Саня стелет нам постель. Сейчас ложимся спать, а утром едем выветривать из твоей головы все херню, что этот недомужик запрограммировал за шесть лет. Поняла?

Да разве можно сейчас спорить? Я согласно кивнула, собирая шуршащие обертки от конфет.

– Аля, ты извини, но там Булочка… – Саша переминается с ноги на ногу, стоя в дверях кухни. – В общем, кажется, я ее перекормила сладким, и ей опять стало плохо. Я все уберу! – пообещала она.

– Надеюсь, не на ковер? – уточнила я.

– Нет-нет! – заверила младшая Комарова. – На вещи Балабаева. Это же его чемодан стоит в комнате?

– Беру свои слова обратно, Сань. Твоя новая псина не так и бесполезна.

Мы окружаем распахнутый чемодан, Булочка старательно изображает чувство вины, уткнувшись мордой в мои ноги.

– Лучше бы на ковер, теперь придется все перестирывать, – делаю вывод, глядя на коричневую массу, стекающую по белоснежным офисным рубашкам.

– Еще чего! – Аня с хлопком закрывает крышку чемодана. – Перетопчется.

Глава 3

Алина

* * *

– Сань, успокой свою собаку! – недовольно шепчет Комарова-старшая.

– Фу, Булочка! Фу, – Саша одергивает собаку.

– Иди отсюда. – Аня сталкивает Булочку с постели и грозно шикает. – Замолчи, исчадие ада!

С площадки доносятся шаги, громкие голоса, собака не унимается, а одергивание ее лишь подзадоривает. Она бежит к входной двери и продолжает звонко тявкать, подпрыгивая и скребя когтями.

– Вот и выспались, – заключает недовольно Аня, приподнимаясь в постели. – Только половина десятого! Помолчи, – призывает Булочку к совести и кричит в сторону коридора: – Саня! А ты не забыла, что собак нужно выгуливать? Вставай, чудище оставила очередной сюрприз.

Я поворачиваюсь на бок, обнимаю одеяло и прижимаюсь к теплой спинке дивана, на котором мы чудом уместились втроем. Комаровы переговариваются вполголоса. Меня убаюкивают привычные звуки закипающего чайника, льющейся воды в ванной, хлопки створок кухонного гарнитура и холодильника, лишь цокот собачьих когтей по линолеуму выбивается из привычной картины.

– Аль. Аля, мы омлет приготовили и за Булочкой я все убрала. Идем завтракать, – лишь по одной интонации голоса понятно, что это младшая Комарова. Саша присела на край дивана и мягко погладила мое плечо.

– Спасибо, – шепчу я, – вы ешьте, я потом.

– Сорокина! – а это точно Аня, сестер невозможно перепутать, даже когда они молчат. – Мы едем избавляться от комплексов, успешно заложенных твоими родителями и Балабаевым. Будем выходить из зоны комфорта, но с удовольствием. Подъем!