Я тебя тоже

Я нервно облизнула губы и ощутила, как подрагивают колени. От полной наготы меня отделяли две тонких кружевных вещицы, каждая из которых обнажала запретные части моего тела. Начать стоило, конечно, с верха! Медленно спустив одну, затем вторую бретельку, я потянулась к застежке. «Вот так быстро, раз и все!» - пронеслось в голове. Прикрывая груди рукой, я отбросила в сторону бюстгальтер.

- Ну, и последнее... - нараспев произнес Вадим, кивая взглядом в сторону трусиков.

Судорожно сжимая саму себя в объятиях, я размышляла, как эффектно избавиться от них при помощи одной руки. Вторая все еще прикрывала грудь. Вадим усмехнулся, как будто прочел мои мысли.

В конце концов, я повернулась боком, быстро сняла трусы и прикрыла ладонью то, что было под ними. Сбросив одежды, я с вызовом посмотрела на него. «Выкуси!» - говорил весь мой гордый облик. Он, наблюдая мой победный финал, засмеялся и опустил глаза. «Представление окончено, занавес!», - раньше времени расслабилась я.

- А теперь, пожалуйста, опусти руки. Я хотел бы увидеть тебя целиком, - медленно и совершенно серьезно сказал Вадим.

Я удивленно посмотрела на него. Он не сводил с меня глаз, ожидая, пока я выполню его просьбу. Вернее, не просьбу, а, скорее, приказ. «Пожалуйста», - раздраженно подумала я, - «в такой ситуации данное слово звучит неуместно». И глубоко вдохнула, пытаясь сохранить достоинство. Это было не просто, стоя в центре комнаты в костюме Евы. Я тянула время! Вадим с интересом изучал доступные взору части моего тела.

- Ты можешь стоять вот так всю ночь, а можешь опустить руки, - с этими словами он лениво облокотился о кровать.

Я и раньше раздевалась для мужчины. Но это было естественно и ожидаемо. Данная ситуация и эта обстановка была совсем иной! Мне казалось, будто передо мной не один мужчина, а целый стадион людей, жаждущих увидеть мою наготу. Мне хотелось схватить свои разбросанные по полу вещи и гордо уйти прочь! Но, в то же время, я ощущала нарастающее желание предстать во всей красе перед настойчивым и жадным взглядом этого человека. Это желание становилось тем ярче, чем острее я чувствовала на себе его взгляд.

Пути назад не было, и я убрала за спину обе руки. Мысленно я вообразила себя натурщицей, позирующей начинающим художникам. Представила, как они равнодушно повторяют на холсте очертания моего тела.

Но даже на расстоянии я ощущала, как его глаза ощупывали меня, как блуждали по телу и замирали, чтобы рассмотреть подробнее. Он сидел, подавшись вперед, как голодный зверь, решивший накануне трапезы изучить свою добычу. А я была добычей! Утратив ощущение реальности, я буквально таяла...

- Нравится? - тихо спросила я, не узнавая собственный голос.

- Иди ко мне, - коротко позвал он.

И я покорно пошла! Как под гипнозом, я заворожено шла прямиком в объятия голодного питона.

Приблизившись, я замерла, не в силах сделать последний шаг. Он взял меня за талию и притянул к себе. Ощущение тепла его рук на коже сводило с ума! Ноги вмиг стали ватными. Измученная этой прелюдией, я бы могла потерять сознание. Но его ладони вдруг ожили и принялись исследовать мое тело. Они скользили по коже, повторяя все изгибы. Словно скульптор, он изучал свое творение, лишая меня рассудка. Я закрыла глаза... Мое тело предало меня! И полностью было в его власти.

Вдруг влажные губы коснулись моей груди. Я обняла его шею, прижала к себе. «Я сделаю все, что ты скажешь», - кричало подсознание. Он прервался и поймал мой взгляд:

- Нравится? - хрипло выдохнул он.

Я, обретая вновь способность говорить, и желая только одного - чтобы это не кончалось, ответила:

- Да!

Глава 11. Рита

Наверное, каждый сам определяет для себя, что такое любовь. Кто-то считает, что это слияние тел. Для других это желание безвозмездно жертвовать собой. А кто-то называет любовью навязчивые мысли о другом человеке. Иными словами, любовь – это взаимная зависимость друг от друга. Если, конечно, любовь взаимна.

Родители всегда служили для меня образцом. Именно так я представляла себе крепкую и сплоченную семью, преданность, верность и любовь. И, наблюдая, как они рука об руку идут по жизни, мечтала, как подобное случится и со мной. Однажды я спросила у матери:

- Мам, а ты по-прежнему любишь отца?

Мать вздохнула, потом улыбнулась кончиками рта, как будто увидела перед собой картинку из прошлой жизни.

- Люблю, как в первый день, - ответила мама, и я на секунду усомнилась в ее искренности. Но она подняла на меня взгляд. И я застыла, заглянув в эти огромные голубые озера, полные грустной преданности.

- А он тебя? – тихо спросила я после минутной паузы.

Мать вздохнула и принялась убирать со стола.

- Мам! – окликнула я ее. – Ты не ответишь?

В молчании мама вымыла посуду, а затем села на стул.

- Разве о таком спрашивают? – сказала она куда-то в сторону, будто обращаясь не ко мне.

- В смысле? А зачем спрашивать? – не поняла я. – Он тебе никогда не признавался в любви?

Мама горестно усмехнулась и провела вафельным полотенцем по столу.

- О любви не обязательно говорить, - сказала она, – слова ничего не значат.