Я тебя у него заберу

А мне отчего-то становится приятно, что он помнит о том, что запеченное мясо мое коронное блюдо. Улыбаюсь и, взглянув на него снизу вверх, киваю.

— Ты помнишь.

— Конечно помню. Думаешь, почему я у вас дома так часто появлялся?

Не замечаю, как улыбаюсь шире в ответ на его заразительную усмешку. Настолько ослепительную, что если бы могла — зажмурилась, лишь бы снова не уплывать туда, где эта улыбка была едва ли не смыслом жизни. Каждый раз, когда он вот так мне улыбался, у меня в груди печь начинало, обжигая необъяснимым восхитительным огнем.

Интересно, он вспоминал обо мне все это время? Было ли Демьяну также тяжело, или только я испытала все круги ада, пока заставляла себя выдрать из сердца любовь к мужчине, чьей женщиной я никогда не могла бы стать?

На кухне пахнет сигаретным дымом и едва различимым ароматом мужского парфюма. Раньше Демьян не пользовался туалетной водой. Помню, как наркоманка, ловила запах сигарет после его прихода к нам. У нас в семье курит только отец и то только последние два года.

Поток ветра проникает сквозь приоткрытое окно, вынуждая невольно поежиться. Весна в этом году по-особенному холодная.

— Значит, из-за мяса появлялся? Не из-за Давида? — возвращаюсь к обсуждаемой теме и наблюдаю за взглядом карих глаз, который в отличие от выражения лица, остается серьезным. Демьян тушит окурок в пепельнице и закрывает окно.

— Точно не из-за Давида, — отвечает, развернувшись ко мне. Вот только ответ получается совсем не шуточным.

Я понимаю, о чем он. Очень хорошо понимаю, и от этого дышать становится труднее. Веселье как-то незаметно испаряется. Пора возвращаться в столовую.

— Я пойду.

Беру миску с салатом и протягиваю руку, чтобы взять поднос с булочками, когда пальцы Демьяна внезапно смыкаются на моем запястье, вдребезги разрушая личное пространство. Вздрагиваю, резко вскинув голову и чувствуя, как кожа под его ладонью начинает искрить, а воздух застревает в горле.

— Я помогу.

Расстояние в полметра кажется непозволительно близким. Воздух вокруг становится плотным, с трудом проникая в легкие, пока я, как последняя идиотка, смотрю в темные как ночь глаза, пытаясь даже не дышать, чтобы не запоминать исходящего от Демьяна нового аромата. Густого, терпкого, немного пряного.

Тяну руку, и он разжимает пальцы также резко, как и коснулся меня. Поднимает со стола поднос и кивает в сторону столовой.

— Ну пойдем.

Разворачиваюсь и как можно скорее направляюсь в гостиную. Господи… Ничего ведь не сделал, а меня будто током изнутри ударило.

Глава 3

Демьян

Не заметить испуганного взгляда Мариам было невозможно. Она всегда смотрела на меня именно так. Словно перед ней дикий волк. Я сначала думал, что пугаю ее, а потом понял, что ни черта подобного. Во взгляде помимо паники и предосторожности угадывалось немое восхищение.

Помню, как эгоистично упивался ее вниманием, которое она старалась тщательно спрятать от глаз окружающих, но я ловил каждый взмах длинных ресниц в свою сторону.

Невинная девочка с соблазнительными формами, она в первую же минуту вызвала у меня сумасшедший стояк. Помню, потом еще несколько дней вспоминал ее длинные стройные ноги в коротких шортах, которые она быстро упаковала в бриджи, чтобы не провоцировать нас с Саней. Ее так воспитали. Правильная. Послушная. Чистая, как сахар на языке, который хочется слизать и почувствовать ванильный привкус.

Когда ехал к Даве, тогда и слушал его наставления о том, что в сторону сестры нам смотреть запрещается, только смеялся и отмахивался. Думал, ну на что в ее возрасте там можно засмотреться? Вот однокурсницы — другое дело. Сочные. Умелые. Дерзкие. Всегда готовые, только позови. Нахрена мне какая-то там малолетка?

А как увидел — понял, откуда у Даниеляна такие загоны по поводу сестры. Она же выглядит как чертова Афродита. Сумасшедший контраст. Сексуальная фигура и невинное лицо. Взгляд без грязи и пошлости. Да на месте Давы я бы цербером рычал, не подпуская никого ближе чем на два метра.

А когда узнал ее лучше и вовсе погряз как в трясине. Скрутило так, как ни разу до этого. Приходил к ним, а она улыбалась мне как единственному во вселенной. Так, что у меня член колом вставал от этой улыбки искренней и щек розовых от ее неподдельного смущения. Маленькая даже не понимала, как действует на меня, когда просто жизнью интересовалась и слушала внимательно, что говорил. Она умела слушать и что самое главное — не притворялась, что ей интересно. Она реально выспрашивала о моей учебе, даже советы давала. Девчонка только в школе училась, а знала побольше моих тупых одногруппниц. Маленькая соблазнительная разумница. Помню, когда в бассейне у них с пацанами плавали, я к бортику подплывал и курил, глядя на малышку с идиотским хвостом на макушке, расхаживающей по дому с пылесосом.

Я долго сопротивлялся. Боролся с этим наваждением, на котором табличка «запрещено» светилась огромными буквами. Даже после отъезда в Штаты старался забыть. Вытолкать из памяти разъедающий образ Мариам. Дурманящий вкус сочных губ, запах волос… Сколько времени убил, а все в топку.