Я тебя уничтожу

— Дурное дело не хитрое. Ей любовь твоя нужна и забота.

— Я эту дрянь никогда не переставал любить, — скалюсь и потираю затылок, засмотревшись на окна квартиры, где спят мои девчонки.

— Следи за своим языком, Камаев.

— Я её не обижу, я хочу этого ребенка.

— Я бы хотел тебе верить, но реальность орёт об обратном.

— Четыре года назад не я смолчал. Я к ней вернулся, чтобы ползать в ногах, а вы…

Я понимаю, что опять мысли только о том, что столько лет просрано. Женька молчит, и я молчу…

— Аль, выходи, я внизу, — звоню своей недотроге на следующий день и улыбаюсь.

На заднем сидении валяются подарки для малышки, конечно же, есть и для её мамы.

Родители ждут нас в новом доме, я тоже волнуюсь. Это совершенно другой дом. Он светлый, двух этажный, и здесь огромный сад с качелями и летней альтанкой.

Алина выходит, держит за одну руку Полю, в другой поводок с Джоем. Тот, видя меня, привычно скалит зубы, словно его любимой хозяйке что-то угрожает.

Алина выглядит бледной, Полина тоже идёт притихшая. Не бежит, как всегда, и не кидается мне на шею, идёт скромно за руку с мамой.

— Привет, малыш, почему грустим? Дедуля и бабуля ждут нас с нетерпением, — обращаюсь к дочери, но почему-то внутри как-то беспокойно.

— О, у нас такая драма, — саркастично закатывает глаза Аля, отстёгивая поводок добермана.

— Папочка, а когда она родится, ты же будешь меня сильно-сильно любить? Ты же не будешь любить сестричку сильнее? — спрашивает, а нижняя губа выпячивается от обиды и подступающих слёз.

— Поль, смотри мне в глаза и читай по губам: я буду любить тебя всегда, потому что ты мое солнышко. Но я так же буду любить твою сестричку. Ты же хочешь, чтобы и её любили? — прижимаю маленькое тельце к себе, пальцами смахивая капельки слез.

— Да, конечно, — соглашается, когда слышит, что я буду любить её. Потом вновь отстраняется, хмурится, — а маму?!

— Люблю ли я маму? — смотрю Алине в глаза и хмурю брови, ведь понимаю, что дочь хочет быть уверенной в том, что наша семья настоящая. — Люблю и всегда любил, просто наша мама часто папу обижала, — играю низко, но говорю, что думаю.

— Зато наш папа соткан из золотых нитей и одуванчиков и мухи не обидит, — бесится Алина в ответ, не проникнувшись моей речью.

— Видишь, даже сейчас не хочет меня поцеловать в щеку, а злится. Что мы ей скажем на это, а дочь?

— Целуй, — хитро улыбается Полина, глядя на мать.

— Ладно, — жмёт плечами Аля и делает шаг к нам.

Наблюдаю за ней. Неужели лёд тронулся? Она подходит, целует сидящую у меня на руках дочь и улыбается ей:

— Поцеловала, видишь.

Не задерживаясь, садится в машину и ждёт, пока я усажу Полю в автокресло.

— С каких пор барин водит сам? — спрашивает негромко, когда я сел за руль.

Усаживаю дочь в кресло, не отрывая взгляда от хмурого лица Али. Бесится девочка, гормоны играют. И если судить по отсутствию игрушки, ей действительно хреново.

— Это дело времени, Аль, я потерплю. Впервые, поверь. И ты сделаешь это сама со мной, а о своей игрушке забудь, я сжёг тот ящик Пандоры. Теперь только оригинал.

Сажусь за руль и только сейчас понимаю, что ввязался в непростую для себя игру. Видеть её рядом и не иметь возможности взять, хуже некуда.

— Испугался конкуренции? — кусает с милой, почти ангельской улыбкой, хотя из ушей едва не пар идёт.

— Если бы я чего-то боялся, я бы никогда не стал успешным, — улыбаюсь, замечая ее состояние. — Как самочувствие?

Смотрю, как Полина роется в пакете и довольно улыбается, извлекая красивую картинку.

— Папуль, это он, настоящий ребёночек?

— В твоей новой спаленке тебя ждёт твой Реборн, маленькая сестричка, о которой нужно заботиться.

— Скверно, — успевает ответить Алина прежде, чем Поля обратила на неё своё внимание.

Она говорила, что в первую беременность у неё не было никаких неприятных симптомов. В этот раз всё было по-другому, и я слышал, как она жаловалась жене Жени, что она вообще не понимает, что внутри неё творится.

— Что доктор говорит?

— Что нужно есть кислые яблоки и мятные конфеты… И заниматься сексом, — на последних словах понижает голос, недовольно поджимает губы и смотрит на приборную панель.

— Мамочка, а что такое секс?

Я едва не хрюкнул от неожиданности.

— И мне это очень интересно.

— Папа тебе расскажет, когда узнает, солнышко, — не теряется Алина, хотя на бледных щеках мелькнул румянец.

— Папочка, а что ещё за подарки в пакете? — тут же переключается Полина.

Стерва. Я ей расскажу наедине, что знаю об этом звере. И поддержу идею доктора о целительной силе секса. О пользе его расслабления для истосковавшейся плоти.

— Розовый пакет для мамы. Пусть посмотрит.

Я не зря сегодня полдня мотался по делам, но я сделал то, что хотел и мне плевать на то, что кто-то против.

— Я тебя поздравляю, Алина, уже час, как ты жена Игоря Камаева. Поля, твоя мама теперь официально моя жена. Поздравишь ее?

Полина довольно захлопала в ладоши, улыбаясь и болтая поздравления, а Алина застыла на сидении. Затем достала из красивого пакета документы.

— Это прикол какой-то?