Я тебя верну

Тянется к своему пакету и достает оттуда по игрушке детям. Так случилось, что несколько дней, пока Мира не заболела, мы забирали ее из сада с Данилом, и он каждый раз что-то дочке дарил. Вернувшись домой, Мира первым делом хвасталась Егору. А уж цветы с динозавриками стоили нам получасового рева обоих детей. В общем, я попросила Миронова придержать коней.

С тех пор Данил всё покупает в двойном экземпляре.

— А где квартиру купил? — поддерживаю я разговор.

Он называет район.

— У тебя в Ростове не было жилья?

— Нет, я снимал посуточно. Не так давно решил вести здесь бизнес. Раньше не было необходимости.

— Почему именно в Ростове?

— У нас в крае земля закончилась, — улыбается он слегка. Немного хищно, или мне кажется.

— Ого.

— У вас пока с покупкой попроще.

— Неужели тебе мало? — усмехаюсь добродушно.

— Нужно куда-то вкладывать деньги. Так что, Мира, приедешь на новоселье?

Та как по команде поворачивается ко мне. Пусть у Данила и получилось установить с ней контакт, но он в жизни дочки не номер один.

— Что такое новоселье? — спрашивает Мира.

— Это праздник, — объясняю я.

— Мам, мы приедем на праздник? К папе.

Лёша будет «в восторге».

— Если папа пригласит, то приедем.

— Злата будет обязательно, не беспокойся, — говорит Данил, парируя мою недавнюю претензию. — Познакомлю ее с Мирой как раз.

У меня кружится голова! При этом чувствую на себе его взгляд. Внимательный, острый. Нетерпеливый. Он словно хочет увидеть мою эмоцию.

Не дождется.

Егор тем временем хватает со стола игрушку Миры, она резко оборачивается и кричит:

— Отдай! Мое!

— Мое! — орет Егор и бежит в свою комнату.

Мира делает неудачный взмах рукой, опрокидывая йогурт. Тот проливается прямо на Данила.

— О боже! — всплескиваю я руками. Быстро нахожу полотенце и протягиваю Миронову. — Прости. Поругай ее. За столом нельзя играть.

— Она же не специально, — отвечает он, вытирая кофту. — Мира, не реви. Помоги мне лучше привести себя в порядок. Мира, — говорит строго, но не грубо. Смотрит на нее серьезно.

Дочь всхлипывает, но слушает.

— Помоги мне, потом вместе пойдем ловить Егора. Обещаю.

Мира глотает слезы, но успокаивается. Берет полотенце и заботливо водит им по испачканному рукаву Данила, еще сильнее размазывая розовый йогурт. Две секунды — и рот у дочки до ушей. Она включается в новую игру, ведь помогать папе — это то еще удовольствие! Я помню из детства. На душе так тепло становится, что пальцы покалывает. Я обожала своего папу!

Данил хохочет. Кухню наполняет его низкий голос.

— Ты погляди, какая хозяюшка, — умиляюсь я.

— Спасибо, доча, — произносит Данил. Последнее слово — как-то особенно мягко. Целует ее в макушку. — Кто еще обо мне позаботится, да?

Мира, увлеченная процессом и светящаяся от того, что ее похвалили, тянется за йогуртом. Мы моргнуть не успеваем, как она ловко переворачивает бутылочку на папин рукав. К счастью, та уже пустая! Но Мира не отчаивается, хватает пока полную бутылочку Егора. Мы с Данилом оба кидаемся ее остановить. И хохочем! Над ситуацией, над находчивостью Миры.

А потом случайно пересекаемся глазами. Они у него не холодные. Не отстраненные. Данил задерживает на мне взгляд, а в нем интерес. Миронов мажет глазами по моим губам. По шее. Да так, что будто след остается. Кожа пылать начинает.

Я мгновенно краснею. И чувствую то, что нельзя чувствовать к чужому женатому мужчине.

Быстро отворачиваюсь, словно ошпарившись. Беру губку. Начинаю вытирать стол.

— Красивое кольцо, — произносит Данил таким голосом, будто иглу мне в грудь втыкает. Будто тоже ощутил то запретное и ненужное. Он не тушит огонь, он его раздувает. Не может остановиться.

Я чувствую себя гадкой. Сердце колотится.

Когда я с Лёшей — всё прекрасно. Но стоит приблизиться Миронову... стоит просто о нем подумать — все катится в пропасть! Ну почему так? Когда я уже окончательно излечусь от этого безумия?

— Спасибо, — отвечаю, растягивая губы сдержанной улыбкой.

— Ты счастлива?

Данил смотрит на меня — нутром чую. Гад! На его коленях сидит наша дочка. Я пустила его к себе в дом. Пустила в свою жизнь на определенных условиях.

— Очень, — говорю я. — Лёша хочет... Мы хотим пожениться в начале весны. Не могу дождаться.

— Папа, идем! — зовет Мирослава.

Я начинаю убирать со стола, чтобы занять руки. Данил поднимается и идет за дочкой ловить беглеца. Егор хохочет, спрятавшись за дверью. Аж визжит и ногами топает!

Бросаю взгляд вслед Миронову, а потом меня накрывает! Я срываюсь с катушек и теряю себя. Впиваюсь глазами в его спину, жадно, почти задыхаясь, рассматриваю плечи, ловлю ртом воздух, в котором еще распознается аромат его туалетной воды, и понимаю, что хочу Данила. Я хочу его так, что чертов узел внутри затягивается с адской силой. Мне больно. Руки дрожат. Я хочу с ним трахаться. Умираю, как сильно хочу.

Прикусываю внутреннюю сторону щеки. Идиотка. Презрение к самой себе такое, что голова кругом.

Следом я клянусь, что никогда, ни за что на свете ни словом, ни взглядом не признаюсь Данилу в этом. Похороню в себе неуместные желания. Задушу насмерть. Не позволю даже думать. А если вдруг спросит, буду отрицать до последнего.