Я тебя заберу

По-хорошему, от нее давно пора избавиться. Для книг эта полка не подходит, дипломы на ней смотрятся ужасно. А то, ради чего Марк собственными руками прикручивал всю конструкцию к стене, — тяжеленная бита — при клиентах лучше прятать.

— Мы вдвоем, — произносит Шаталов так, словно это само собой разумеется.

— Марк! У меня сегодня вторая смена. Я специально договорилась с няней, чтобы она посидела с Мартой до восьми.

— Ну, во-первых, Марте с ней стало скучно. А во-вторых, какая к... — Шаталов осекается, — к булочкам, вторая смена? Я зачем дарил тебе эту клинику?

— Отличный вопрос! Кто бы мне на него ответил?

— В общем, или ты к нам. Или мы к тебе! — угрожающе звучит в трубке.

— Давай без шантажа! Я еще от вашего прошлого визита не отошла.

Мельком оглядываю помещение — широкий письменный стол, кушетку, современное гинекологическое кресло, ширму для переодевания. Все такое чистое, аккуратное, без единого рисунка или разбитого монитора. Ничего общего с тем погромом, который устроила Марта, стоило ее папаше на пару минут утянуть меня за ширму.

— Мы не шантажируем. Мы соскучились. — Голос мужа звучит так мягко, что по телу начинают носиться мурашки.

— Очень-очень! — поддакивает дочь.

— Я выхожу!

Нет никакого смысла ждать, когда сюда ворвется эта банда, поэтому иду навстречу.

Отключив телефон, пробегаю мимо своего прежнего кабинета, маленького и неудобного. Мимо двери с табличкой «Заведующий отделением». Раньше на ней красовалась фамилия Савойский, а сейчас — Арсеньева. Совершенно новый врач с кристально чистой репутацией. И что было самым главным для Марка — женского пола.

Ускоряясь, поворачиваю возле ресепшена. Вероника как всегда на месте. Улыбается, сияет. Совсем не та вечно зареванная девушка, какой она была раньше.

Кто бы мог подумать, что уход Кравцова так благотворно скажется на психическом состоянии персонала? Пожалуй, Марк не зря выкупил у него оставшиеся акции и потребовал исчезнуть с горизонта.

— Елизавета Ивановна, подождите! К вам сегодня записана одна особая пациентка. — Сразу за стойкой администратора ко мне присоединяется Савойский. — Я надеюсь, вы не закончили прием?

От фразы про особую пациентку нервно передергиваю плечами. Сразу вспоминается, как в этой самой клинике я встретила Марка и его прежнюю жену. Больше трех лет прошло. Кажется — совсем недавно. И вот опять...

— Когда уже у Шаталова закончатся бывшие жены?! — Не знаю, то ли смеяться, то ли плакать.

— Господин Хаванский настаивал, чтобы ее приняли именно вы.

— Господин Хаванский идеально справился с беременностью своей супруги. Без моей помощи! Уверена, сейчас, на восьмом месяце, ей точно не нужна консультация специалистов по ЭКО.

Мы вместе с Савойским сворачиваем к выходу. За матовым стеклом двери уже видны силуэты высокого мужчины и маленькой девочки у него на руках. Каждый день наблюдаю эту картину, а сердце все равно замирает.

— Так что мне ей передать? — Савойский распахивает передо мной дверь и с улыбкой от уха до уха здоровается с моим мужем.

— А ничего! Примите ее сами. Вы у нас теперь главврач клиники. Думаю, господин Хаванский оценит такой прогиб.

Сделав шаг, я захлопываю за собой дверь и тут же оказываюсь в самых любимых объятиях. С большой горячей рукой на талии и двумя маленькими ладошками на плечах.

Мой собственный филиал рая. Концентрация всего самого хорошего, что может случиться в жизни.

— Марта, кажется, мамина вторая смена закончилась. — Марк подмигивает дочке, и в ответ мы оба получаем такую волну заливистого смеха, что никакой злости не остается.

— А старшего куда дели, разбойники? — с улыбкой киваю на машину. В ней никого.

— Глеб дома у Злотникова. Настя там какой-то пирог испекла для своих головорезов.

— Пирог? Может, тебе отбить у Кирилла свою вторую жену? — Я забираю Марту на руки и вдыхаю сладкий аромат с макушки. — Она и печет, и на работу не рвется, и детей любит. Причем всех подряд: родного, чужих и... пришлых.

— Поздно. Кирилл мне ее не отдаст. Они там уже пятого планируют. Общего!

— Какая досада. Такая женщина! — Целую этого мерзавца в идеально выбритую щеку.

После появления Марты они у Шаталова теперь всегда такие — бреется по три раза в сутки. Превратил весь дом в один сплошной развлекательный центр. И уволил с десяток нянь.

Сурового молчаливого мужчину словно подменили. Из всех колючек остался лишь тяжелый характер, но дочка умудряется вить из отца веревки, даже когда у него авралы и форс-мажоры.

— И не говори. — Марк поворачивает меня в сторону машины. — Придется нам с тобой и дальше. В горе и в радости...

Эпилог 2

— Ты бы еще про лодку любви вспомнил, — не сдержавшись, смеюсь я.

— Могу напомнить и о том, что было до...

Красивые губы мужа растягиваются в плотоядную улыбку, и свадебные воспоминания обрушиваются на голову словно фильм. С ароматами цветов, шумными разговорами толпы, ожидающей выхода жениха и невесты, и непривычным волнением.