Я. Тебя. Заставлю

Он был просто в бешенстве. На мгновение мне показалось, что он сделает это. Принудит меня к интиму. Хожу по квартире, заламываю руки. Никак не могу найти себе места. Надо с кем-то поговорить о случившемся. Несколько раз снимаю блокировку с телефона и выбираю в контактах Леонидаса. Один раз даже делаю дозвон, но он не берёт трубку. А когда перезванивает через минуту, я извиняюсь и лгу, что нажала случайно.

Что он мне скажет? Я и так знаю. Работать – это не твоё, лучше сиди дома и не рискуй понапрасну. Что сделает? Поедет ругаться с Богдановым? Меньшее, чего мне хочется, это рассорить двоих мужчин.

Но выговориться кому-то надо, и я пишу подруге: «Маш, спишь?»

«Нет, что-то случилось?» – отвечает тут же.

«Можно я позвоню?»

Через две секунды вижу входящий и поспешно принимаю вызов с видео.

– Что стряслось, Ладка? – Маша выглядит не на шутку взволнованной. Её короткие светлые волосы зачёсаны назад чёрным тонким ободком, на лице лоснящаяся питательная маска. – Блин, видео включила. Прости за видок, готовлюсь к завтрашнему процессу, не забывая при этом о красоте кожи. – Она начинает придирчиво рассматривать себя во фронтальную камеру и поправлять волосы.

Я невольно улыбаюсь – обожаю эту девчонку!

– Забей, у меня внешний вид не лучше. Как у тебя вообще дела? Осадчий стращает, как обычно?

– Ага, не то слово. Но потом сразу обещает, что скоро получу статус адвоката. Метод кнута и пряника в действии.

– Скоро – это через пять лет? – шучу, припоминая манеру общения Андрея Евгеньевича.

– Нет, в следующем году.

– О. Ну круто, конечно, – киваю я, чувствуя небольшой укол зависти.

Мы начинали вместе и были примерно равны по способностям. А если уж совсем честно – я училась лучше. Если Маша брала упорством – неделями зубрила наизусть, —мне хватало двух-трёх дней, чтобы подготовиться и получить на экзамене пять, у неё же в дипломе сплошные четвёрки.

Маша отмахивается:

– Скоро раскладушку поставлю в офисе, и будет совсем круто, – она зевает. – Но после того, как босс женился, стало полегче. С работы уходит не позже восьми, представляешь? И мы следом за ним крадёмся. Здоровья и всяческих благ его милейшей жене! Так что у тебя случилось?

– Хотела спросить. Ты помнишь Богданова?

Она морщит лоб, копаясь в памяти. И я напоминаю:

– Помощника Дубовой. Он работал, когда мы начинали.

– А, гоблина, что ли? Помню, конечно. Ты уволилась, а я частенько к нему таскалась. Умный чувак, жаль, ушёл. С ним всегда было быстро и приятно работать. Но я в принципе удивлена, что он так долго продержался. Толковых мужиков в суде мало.

– Ты ведь помнишь, что я вышла на работу? Лучше присядь.

Дальше я рассказываю Маше о встрече в суде, нашем с Кириллом противостоянии, его реакции на мою неудачную попытку извиниться. Она думает, качает головой:

– Ты, надеюсь, не обвинила его в пристрастности и желании отомстить?

– Ну-у, я свела всё к шутке.

– Пипец. Что с тобой происходит, Лада? Ты его оклеветала бездоказательно! Как вообще могло прийти в голову ляпнуть такое судье?!

– Я к тебе обратилась за советом, – начинаю злиться. – Сама поняла, что перегнула, делать-то теперь что?

– Ладка, меняй направление. Если так получается, что ты всё время попадаешь к нему – попросись на… я не знаю, да хоть на те же банкротства. Я тебе помогу на первых порах. Буду подсказывать. С места он уже не сдвинется. Мужик основательный, упёртый. Либо переспи с ним.

– Ты серьезно? – склоняю голову набок.

– Ну а что? Пятнадцать минут позора – и спокойно работай. Я помню, как он на тебя смотрел, уверена, ему хочется закрыть этот гештальт. Так помоги ему. Поставьте точку и идите дальше. Тем более, ты утверждаешь, что он выглядит неплохо.

– Да нет, это неправильно. – Я вспоминаю его слова: «Определяйся: ты юрист или на букву «ш». – Не думаю, что он настолько злопамятный. Может, мне показалось, что он ко мне придирается. Просто десять дел подряд – и ни единого шанса!

– А ты бы на его месте как себя вела? – спрашивает она резковато.

– Он же мужчина, а не какая-то там обиженка.

– Ну, с такими сексистскими замашками тебе сложно будет в юриспруденции, – Маша рубит свою правду-матку, не заботясь о моих чувствах. За это я её и люблю, хотя иногда хочу убить.

– Типа мужики тоже имеют право на эмоции? – делано закатываю глаза, и она смеётся.

– Спроси у Леонидаса: если бы его прилюдно оскорбили, как бы он поступил с этим человеком. Или у своего отца. Пусть даже этот человек – женщина, – она делает паузу, давая время обдумать свои слова. – Одна ненормальная баба пыталась оговорить Андрея Евгеньевича. Он добился того, чтобы никто её не взял на работу. Бедолага ушла из профессии на четвёртом десятке. Будь осторожна, Лада. Я не знаю, что он за человек, мы всегда если и пересекались, то только по делу. Но судя по тому, что ты рассказываешь, денег у него – до хрена и больше. А деньги – это прежде всего власть.

***

В пятницу утром мне неожиданно пишет Елена Спанидис – сестра Леонидаса.

«Лада, привет!»

«Привет», – отвечаю. Немного нервничаю, потому что всё, что связано с Лёней, по-прежнему воспринимается остро и болезненно.