Я. Тебя. Заставлю

Эрекция внушительная и уже каменная. Тут же обхватываю его рукой, нежно сжимаю и жадно рассматриваю твердый ствол. Он красив. Ровный, тяжелый, идеального размера. Синие венки, розовая головка.

— Смелее, — подбадривает Кирилл.

Мне почему-то кажется, что он улыбнулся, но я не нахожу в себе сил поднять глаза и убедиться в своей неожиданной теории. Решила же, что робеть перестану завтра.

Приоткрываю рот и приближаюсь к нему. Я ни о чем не думаю, сердце колотится на разрыв, в ушах шумит. Воображаемый вертолет набирает скорость и устремляется ввысь, оставляя позади мои прошлые отношения, мою привычную жизнь. На мгновение я представляю себе лицо Леонидаса, когда он узнает о том, что я была с другим мужчиной. Улыбка трогает мои губы, и я с наслаждением слизываю с головки каплю смазки. К чему строить из себя невинность? Я четко представилась у ворот Богданова.

И окончательно отпускаю себя.

Мне нравится его вкус. Кирилл приятно пахнет — чистотой, мылом и самим собой. Полагаю, пока я спала, он был в душе.

Облизываюсь от удовольствия, обхватываю головку губами, очерчиваю ее языком. А потом начинаю сосать, помогая себе рукой.

Знаю, что наблюдает за мной. Я беру глубже, и он сильнее сжимает мой сосок. Это уже больно. Но одновременно с этим мне так… так хорошо, что между моих ног разгорается пожар. Я очень стараюсь для него, я начинаю стонать оттого, что мне нравится для него стараться.

Давление на затылок пропадает, следом Кирилл оставляет в покое болезненно чувствительную грудь. Слышу, как достает сигарету, прикуривает. Улавливаю запах табака. Я же в это время пробегаюсь поцелуями по твердому стволу к мошонке и начинаю ласкать языком нежную кожу. Он вдруг стягивает мои волосы на затылке, заставляя остановиться.

— Яйца не трогай, не люблю.

Я быстро киваю, показывая, что поняла. Критику слушать неприятно, она ранит. Тем более я хотела как лучше и проявила инициативу. Он отпускает мои волосы и берет за подбородок, проводит большим пальцем по моим губам, и я закрываю глаза.

— Я вижу, что ты стараешься, — говорит мягко, слова звучат похвалой. — Всему научишься.

Киваю, снова поглаживая член ладонью. Губами обхватываю его большой палец и смачиваю языком.

— Пососи еще, — произносит Кирилл, забирая руку.

Когда он вновь сжимает мой сосок уже влажными пальцами, я просто схожу с ума. Он действует сразу сильно, тискает, выкручивает. Отчаянно ласкаю его член, ерзая на месте. Я не понимаю, что со мной происходит, почему мне так это нравится. Вот бы он скорее докурил, чтобы у него освободилась вторая рука. В какой-то момент я сама обхватываю свою грудь и повторяю его действия. Возбуждение нарастает, жажда разрядки становится нестерпимой. Я не могу этому противиться, да и не собираюсь больше. Мне остро, жарко, горячо, я щедро облизываю его языком и окончательно отдаюсь похоти.

— Бери глубже, — он давит на мой затылок, и я слушаюсь.

А потом я, не прерывая процесса, поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с ним. Ни один мужчина не смотрел на меня так. Еще мгновение, и, клянусь, он просто сожрет меня живьем. Столько голода, жажды, черти в его глазах ликуют. Разглядывают меня, сидящую у его ног, и одобрительно кивают.

Оргазм шокирует. Я пытаюсь его скрыть, быстро опускаю глаза, а потом и вовсе закрываю их. Зажмуриваюсь. Моя промежность пульсирует, я трусь о собственную ногу. Я вся мокрая. Спазмы путают мысли, грудь под нашими с ним пальцами пылает огнем.

Он заставляет меня остановиться. Поднимается и толкает к креслу. Я быстро снимаю стринги, кладу локти на сиденье. Отголоски спазмов все еще дарят наслаждение, и мне жутко от мысли, что он войдет в меня и почувствует их. Поймет, как сильно мне нравится у него сосать. Что я кончаю только от этого.

Догадается и посмеется.

Кирилл разрывает упаковку с презервативом, пара секунд, и я ощущаю вторжение. На этот раз я уже знаю, как все будет, и полностью готова. У меня получается даже расслабиться, и я практически не чувствую боли. Он снова нависает, снова вколачивается в мое тело. Берет. Берет. Берет. Я успеваю только хватать ртом воздух, приглушенно стонать в свою ладонь, чтобы спрятать звуки.

Он берет меня быстро, мощно. Замирает на секунду, а затем ускоряется, кончая. Дышит тяжело и часто. Его запаха становится больше. Я каждой клеточкой чувствую, как ему хорошо, и неосознанно улыбаюсь.

Он выходит из меня, подтягивает штаны и, выпрямившись, идет в душ. Вновь не одарив меня ни взглядом, ни объятием.

От обиды уголки моих губ опускаются на целую секунду, но я быстро беру себя в руки. Подтягиваю ноги и обхватываю колени. Некоторое время так и сижу у его кресла. В пепельнице тлеет едва начатая сигарета, я беру ее и делаю затяжку.

У меня такое чувство, что я открываю для себя новый мир запретных удовольствий, и, с одной стороны, мне даже нравится, но, с другой… так хочется, чтобы обнял, сказал что-нибудь ласковое. Я слишком многого жду, мне надо радоваться, что он не делает мне больно.

Боже, что это вообще было? Растерянно тру лоб, пораженно качаю головой.