Я тебя завоюю

— Приятного аппетита. — Заходя под своды беседки, я подхватываю стул, стоящий возле стены, и, подставив его к столу спинкой вперед, оседлываю его, придвинувшись вплотную к столешнице.

— Тебя никто не приглашал, — сразу же возмущается Руслан.

— А мне не нужно приглашение в собственном доме. Или ты еще не понял? — сложив руки на спинке стула, в упор смотрю на Мартышку.

— Андрей, не начинай, — отмахивается она. — Мы с Русланом вечером уедем. Если тебе так претит наше общество.

— Твое — нет. А вот его… — красноречиво смотрю на братца.

— Мне твое тоже, — тут же парирует он. — Андрей, ты не замечал, что ведешь себя, как тиран? На работе еще ладно, там ты мой начальник, но здесь… Здесь, в обычной жизни, ты не имеешь права себя так вести.

— Так попробуй, измени это, — злобно ухмыляюсь.

В памяти будто заклинивает, а в глазах щелкает картинка, и вместо недоноска Руслана вижу Эдика. Женишка Мартышки.

— Я не быдло и драться с тобой не буду, — слышу сквозь гул в голове голос недоумка, а у меня ладони в кулаки сжимаются, чешутся, морду ему набить тянет невыносимо.

— А ты думаешь, только быдло дерутся? А ну, пойдем выйдем. — С рвением откидываю стул в сторону, и он противно скребется ножками об пол.

— Боже! Да что ж ты такой неугомонный?! — злится Олеся. — Андрей. Что ты хочешь? Скажи?

— Олеся, не ведись на провокацию. Он специально это делает. Раззадоривает меня, чтобы побить. У него ко мне сразу нелюбовь образовалась, как только мама с его отцом съехалась. До сих пор не пойму, как он мне еще не навалял. — Руслан выступает вперед. — А я знаю, что у него пояс по борьбе есть. Поэтому и не связываюсь с больным, — выплевывает малец.

Мне кажется, я и так долго терплю его трёп, но последние слова становятся завершающей каплей. Мой кулак врезается точно в челюсть с идеально подстриженной бородкой.

— Ай! — Руслан хватается за скулу и, оступившись, падает обратно на диванчик.

— Андрей! — вскрикивает Леся, и я чувствую, как она вцепилась в мой пиджак и тянет на себя.

— Отпусти! — кидаю на нее короткий взгляд.

— Нет! — качает головой. — И не подумаю! Руслан, беги за помощью! — это она уже кричит своему новоиспеченному женишку, который, закатив глаза, лежит на диванчике.

— Я не могу, — шепчет малец разбитыми губами. — Мне кажется, у меня сотрясение. Голова кружится.

— Твою мать! Какое ты жалкое убожество! — Сплевываю ему под ноги.

— А ты?! Андрей, ты на себя посмотри! — Мартышка отпускает лацкан пиджака и с размаху ударяет мне в бок кулаком. Больно. — Нашел, кого бить. Он же изначально слабее.

— Мартышка…

— Олеся. У меня есть имя, Андрей, — серьезно говорит она, нахмурившись. — Больше не смей меня так называть. Те времена прошли, и их не вернешь.

— Лесёнок, меня тошнит. Может, врача вызвать? — тихо хрипит Руслан.

— Я сейчас тебе принесу льда. Подожди немного, — просит Мартышка и, выехав из-за стола, направляется в сторону дома.

Я следую за ней.

— Андрей, ты до сих пор не понял, что я не хочу тебя видеть? — не оборачиваясь, бросает через плечо Олеся.

— Нет, не понимаю. Не понимаю, что я сделал такого, что ты так ко мне относишься? — качаю головой. — Разве не ты сделала свой выбор, укатив со своим на всю голову больным женишком Эдиком, бросив меня? Я все знаю, Олесь. Знаю, что вышла ты за него замуж потому, что твой брат сидел в тюрьме, а отец Эдика мог ему там обеспечить более-менее сносную жизнь. Только вот по тебе не скажешь, что замужество пошло тебе на пользу, — говорю все на одном дыхании, потому как боюсь: если споткнусь хоть на одном слове, потом не успею ничего сказать.

Мартышка быстро заезжает на кухню и, резко остановившись, разворачивается ко мне лицом. Я замираю перед ней. Ее взгляд приковывает меня к месту. Жутко холодный, злой, под стать ледяной королеве.

— Ты сейчас это серьезно? — дребезжащим голосом спрашивает.

— Что именно?

Отступаю на шаг. Мне некомфортно от того, что приходится смотреть на Мартышку сверху вниз.

— Все. Каждое слово. Кто тебе такую чушь сказал? — Она, не отпуская взгляда, смотрит мне как будто в душу.

— Отец твоего женишка и сказал, — отвечаю и, перевернув стул, стоящий чуть поодаль, оседлываю его, сжимаю руками спинку. — Что случилось, Олесь? Почему ты в инвалидной коляске?

Шумно вдыхаю. Мне так больно об этом говорить потому, что ком, застрявший в горле, норовит задушить меня.

— Ты издеваешься? — голос Олеси срывается.

— Вовсе нет. Я хочу знать, что этот ублюдок мог сделать с тобой, что ты оказалась в инвалидной коляске? — настойчиво пытаюсь добиться правды, хотя вижу по лицу Мартышки, что она готова вот-вот закрыться. Отступить.

— Этот ублюдок врезался в твой мотоцикл пять лет назад, Андрей. Именно с тех пор я и не хожу. — Глаза девушки блестят, и Олеся отворачивается от меня. Очевидно, что она не хочет, чтобы я видел ее слезы.

Я в первые секунды после услышанного просто теряю дар речи. Не знаю, что сказать. Ведь для меня все эти пять лет существовала совершенно другая правда, которая полностью была противоположна той, что сейчас мне рассказала Мартышка.

— Олесь.