«Меня затаскают по милицейским кабинетам. Потому что я убил человека. Я застрелил женщину, а свидетелей практически не было, если не считать Ани, которая в тот момент пребывала в таком состоянии, что свидетелем ее можно считать только с очень большой натяжкой. В конце концов, применение мною оружия признают правомерным. Все-таки на совести застреленной мною Риты
– три жизни. И она могла бы убить еще кого-то, если бы я ее не остановил. Мы были с нею в равных условиях. Либо она меня убьет, либо я – ее. Она пыталась убить тех, кого я защищал. Я специально был приставлен к тем людям, чтобы их защищать. А она пришла, чтобы их убить. Кто-то из нас двоих должен был лучше выполнить свою работу. Или я, или она. У меня получилось лучше. Я просто выполнил свой долг. Я обязан был это сделать. Это – моя работа. Именно для этого меня нанимают… Не верьте тому, что я только что сказал. Это я самого себя пытаюсь уговорить. Потому что я убил человека, за которого незадолго перед тем едва не отдал свою жизнь. Меня спасла случайность. Просто граната оказалась учебной. Сначала я защищал ее, а потом убил. И это не укладывается в голове. Но мне придется примириться с этой мыслью. И я, в конце концов, примирюсь. У меня просто нет выбора! Или принять все как есть – или поменять профессию. Потомучто в следующий раз, если подобное вдруг снова случится, я должен выстрелить не раздумывая. Человек, который ищет моей защиты, рассчитывает, что я в нужный момент сделаю все как надо. Или прикрою его собой, или выстрелю. Если я имею право за него умереть, значит, я имею право за него и убить… Я опять сам себя уговариваю. Просто к этому невозможно привыкнуть. У меня, по крайней мере, пока не очень-то получается…»
* * *