Я тоже её люблю (СИ)

Он вдруг резко подорвался, кинув что-то неразборчивое Филатову, схватил с полки в прихожей ключи от отцовского «Москвича» и выбежал во двор. Машину Павел Викторович водил редко, поэтому большую часть времени она стояла на стоянке без дела. Пчёлкин быстро завёл мотор, изо всех сил вжал в пол педаль газа, и красный «Москвич» понёсся по проспекту на максимально доступной для него скорости.

Главное — просто увидеть её саму. Интеллигентная. Правильная… Да что бы эти пацаны понимали! Главное, что моя. Пчёла с силой сжал руль, игнорируя дорожную разметку, выжимая из «Москвича» невозможное — стрелка на спидометре достигла крайней отметки и нервно дёргалась, автомобиль летел по шоссе, нарушая все скоростные ограничения. Надо, очень надо. К ней. Даже если захочет оттолкнуть и вырваться, как тогда, что стоит обнять её, прижать крепче и больше не отпускать?

Долгопрудный, Некрасовский… Посёлки за окном пролетали один за другим, пока впереди наконец не показался заветный поворот на Трудовую. Промчавшись несколько узких улиц не снижая скорости, Витя наконец с гулом затормозил у знакомого до боли дома. Одним движением сорвав засов калитки с петель, он быстро преодолел расстояние до входной двери и громко затарабанил по ней кулаком.

— Пчёлкин, тебе жить надоело? — Оля настежь распахнула дверь, показательно скрестив на груди руки и буквально просверливая сердитым взглядом огромную дыру в нежданном госте.

— Да, Сурикова, надоело, — Пчёла принял аналогичную позу, — без тебя надоело.

— Кажется, я тебе всё сказала ещё в марте, — стальные нотки всё ещё звучали в её голосе, и девушка прищурилась, показывая всё бушевавшее в ней негодование.

— А я — нет, — уверенно произнёс парень, облокотившись одной рукой о дверной косяк.

Взгляд невольно скользнул по девичьей фигуре: всё тот же белый махровый халатик, что был на ней в первые дни их знакомства, блестящий кулон-звёздочка на шее… Пчёлкин резко отвёл взгляд в сторону, почувствовав, как сердце начало биться громче.

— Одевайся, пойдём побазарим, — выпалил он на выдохе.

— Базарить — это ты со своими друзьями-шпаной будешь, — фыркнула Сурикова, продолжая сверлить собеседника строгим взглядом, — уходи.

Девушка попыталась захлопнуть перед ним дверь, но Витя силой удержал её и прорвался в дом, прижав дверь спиной.

— Олюшка, а что происходит? — послышался голос спускавшейся по лестнице Елизаветы Андреевны. — Кто там?

— Ирка за тетрадями зашла, ба, — сама не поняв зачем, соврала Оля. На лице Пчёлкина моментально обозначилась такая привычная ухмылочка.

Сурикова показала парню кулак в знак того, что ему сейчас лучше помолчать и не сообщать о своём присутствии бабушке. Она поспешно натянула джинсы и свитер, накинула ветровку и, вытолкнув Витю за дверь, заперла её снаружи.

— Я тебя ненавижу, — выпалила девушка, стоило им оказаться на улице. — Бабуля вообще больше не должна тебя видеть, никогда, слышишь? — буквально прошипела она.

— Ага, — самодовольно улыбнулся Пчёла, — но ты всё равно пойдёшь со мной. Ты же не оставишь несчастную Ирку без тетрадей?

— Да уж, придётся, — Оля сделала два быстрых шага в сторону калитки. — Говори быстрее, и я пойду.

— Садись, поехали, — Витя открыл пассажирскую дверь «Москвича», жестом приглашая девушку сесть.

— Я чего-то не понимаю, — Сурикова неоднозначно посмотрела на парня, — это ещё что за драндулет? Ты, кажется, хотел что-то сказать? — она вновь скрестила на груди руки, не теряя неприступного вида.

И даже когда злится, она такая красивая… Сердце невольно пропустило удар, когда Пчёлкин осознал, что уже пару минут не сводит с девушки глаз. Не хотелось выяснять отношения. Хотелось крепко прижать её к себе и целовать, сильно-сильно, так, чтобы губы болели, чтобы воздух один на двоих…

— Нет, ну ладно, мы можем поговорить и здесь, — Витя кивнул в сторону окна Елизаветы Андреевны. — Бабуля узнает, что порядочная внучка снова ей соврала, с бандюгами разговаривает. Ай, как нехорошо, — он снова ухмыльнулся, склонив голову набок.

— Врать — больше твоя прерогатива! — Оля продолжала сурово смотреть Пчёле прямо в глаза, и от этого взгляда ему становилось не по себе. — Ты же у нас врёшь, что пистолет для защиты, а сам стреляешь в людей; ты же врёшь, что ни от кого не скрываешься, а самого ищут люди с автоматами; ты же врёшь… — она отчаянно распалялась, выплёскивая всю накопившуюся обиду. — И вообще, Пчёлкин, как хорошо, что мы расстались! Ты и твои пацаны, вы просто…

Пчёла не дал ей договорить, моментально сократив разделявшее их расстояние и прижав к себе так крепко, что оба едва ли могли вдохнуть. Без всяких раздумий он поцеловал её — крепко, долго, каждым движением губ как бы подтверждая своё неопровержимое на неё право. И Оля, даже не сопротивляясь, ответчала взаимностью, обвив руками его шею.

— Кто? — хитро ухмыляясь и почти не отрываясь от Олиных губ, спросил Пчёла. — Кто — я и мои пацаны, а?

— Ты хочешь поговорить об этом здесь? — она подняла на парня лукавый взгляд. — А если бабушка узнает, что внучка с бандюгами разговаривает? — передразнила, внимательно глядя в его голубые глаза.