Я твой день в октябре

– Не, не хочу. – Лёха сел рядом, покрутил в руках заготовку. – Прожигать мундштук шилом будешь, на костре калёном?

– Ясный день, – ответил Жердь. – А для табака ямку вот этой стамеской выдолблю. Нормально будет. Покрашу потом. Лаком покрою. Брат табак из Москвы привёз трубочный. Надо пробовать срочно. «Капитанский».

– Слушай, Генаха, ты как вообще относишься к тому, что я на «принцессе» женюсь? Папа – огонь! Великан. Илья Муромец! Умывальников начальник и

мочалок командир. А я ж раньше вообще не знал кто он, кто мама её. Как-то влюбился, не вникая в посторонние детали. Ты чего думаешь? Сомнут меня? Под себя подстелят? – Алексей поднялся с корточек и стал медленно бродить по периметру двора.

– Да не думаю я, что подомнут тебя именно. – Жердь присоседился и они стали мерить двор шагами на пару. – Тебя подломить, головку пригнуть – это, по-моему, ни у кого вообще не получится. Ну, насколько я тебя знаю. Хотя попытки, конечно, будут. Не со зла, а, наоборот, чтобы тебе лучше сделать. И семье твоей молодой. Они, действительно, немного от земли оторваны высшим разумом КПСС. Поэтому твой тесть просто пожелает сделать тебе лучше, не понимая искренне, что для тебя это хуже. И тебе лично на фиг не надо. Не понимая!!! Они многого из нашей цыплячьей, червячной, забубенной и приплюснутой проблемами жизни просто не знают. Потому, что забыли своё прошлое. Они все сами из бобиков, козликов и червячков произошли. Но потом вдруг – гром, молния, на которой с небес спускается судьба их новая, судьба правителей и властителей. Укротителей всех, кому из бобиков в число избранных властителей вырваться не довелось. Только-то и всего. Так что, не печалься, старик, а ступай себе к морю и кидай невод. Так и так – будет тебе в неводе золотая рыбка. Надя твоя. А тебе её -то всего и надо. Мне она, кстати, понравилась. Вполне нормальная девчонка. Так что – приспокойся. Я лично верю, что ты не изменишь своей судьбе, друзьям, делам и мечтам.

– Вот хорошо ты сказал! – Лёха обнял Жердя за плечо. – Красиво. Мудро! Цицерон хуже говорил.

Они оба от души посмеялись и Жердь сказал:

– Ладно. Коньяк ты не хочешь. Тогда пойдем на Тобол. Искупнёмся. Стрессы снимем. Тебя чумные мысли задрючили, а меня трубка доконала. Второй день её строгаю. Хочу красиво сделать.

– А пойдём! – Лёха рванул к воротам. – Догоняй!

Купались они с перерывами до сумерек. Вода холодная так разогрела, просто обожгла тела их молодые да крепкие. И стало хорошо. Спокойно. Они полежали на траве, вникая в шипение больших водоворотов на середине реки, в пение каких-то горластых птиц из Чураковского сада на другом берегу и в пряную свежесть, плывущую от шелестящего под ветерком камыша, подчиняющегося быстрому течению реки.

– Мне пора, наверное, – Лёха оделся.

– Ну да! – Ахнул Жердь. – Ничего так мы порезвились. Половина седьмого. Тебе к скольки у Надежы-то быть велено?

– Всё! Сам дойдешь. Я побежал. К семи мне, – Алексей стартанул в гору на прямую улицу Октябрьскую, с которой через три километра – налево. А там и обкомовский дом. Сто метров от угла.

Альтовы его ждали. Пять минут оставалось до семи.

– Всё вот так раньше срока заканчиваешь? – улыбнулся Игнат Ефимович и руку Лёхе пожал крепко. «Сильный мужик» – оценил Алексей. Надя обняла его и поцеловала в горячую от бега щеку. Лариса Степановна принесла ему стакан какао с каким-то ароматно пахнущим кренделем на блюдце. Все сели за стол. Перед Ларисой Степановной лежали три чистых, ослепительно белых листа и авторучка.

– Ну, все в сборе. Начинаем собирать гостей. Сначала обозначим всех на этих листочках. – Будущая тёща подняла со стола большую черную авторучку и нацелила её как маузер на мишень. На чистый лист.

Через два часа список гостей был готов. При этом Лариса Степановна безотрывно писала в столбик и только один раз подняла глаза, украшенные очками с линзами «плюс три» в коралловой оправе, на Игната Ефимовича.

– Игнаша, Прасоловых зовём или обойдутся?

– «Обпотребсоюз» Вася держит как надо. Пусть приходит, – почесал за ухом без пяти минут тесть.

– Надь, а мы тут на фига вообще? – громко сказал Лёха. – Нас никто ни о чём не спрашивает. А можно список посмотреть?

Лариса Степановна сняла красивые очки и подвинула листок Лёхе под нос.

На листке было сорок восемь фамилий под номерами. Лёха перечитал его три раза, но не нашел ни одной знакомой фамилии кроме своей. Написано было под номером три:

– Малович Николай. Малович Людмила. Родители жениха.

– А остальные кто? – спросил Лёха, отодвигая лист.

– Наши хорошие друзья – Сказал Игнат Ефимович. – Друзья семьи. Нашей. Ну, теперь и вашей.

– А мои родственники, лучшие друзья нашей, а значит теперь и вашей семьи, не влезли? А! Понял! Блин, вы же их фамилий не знаете! Так я подскажу. Вы меня спросите. А то я сижу как китайский болванчик. – Алексей поднялся и поставил ладони на стол. – Давайте лучше я всех своих близких и друзей сам напишу. Мне-то проще.

Игнат Ефимович поднялся и вышел из комнаты.