Я – твой должник

Раз речь зашла о папе, обсуждать больше нечего. Джейк косится на меня так, словно это я во всем виновата, но мне наплевать. У меня камень упал с души. Ну и дурочка же я! Поверила, будто Джейк запудрит маме мозги. Да это же мама! Она рулит.

– Пойду причешусь, – говорю я, и мама поднимает глаза. Оглядывает с ног до головы и – уж не знаю, что она во мне увидела, – улыбается, по-особенному, ободряюще и мягко.

Когда мама улыбается, на ее лице появляются морщинки. Солнечными лучиками разбегаются от глаз, покрывают щеки, глубокими бороздами пересекают лоб. Их изрядно добавило горе. Я сама заметила. И пусть другим они кажутся уродством – я вижу в них жизнь и любовь.

– Может, попросим Николь сделать тебе особую укладку? – спрашивает она и оглядывается на сестру.

– А? – Николь отрывает рассеянный взгляд от телефона. – Прекрасно, сделаю, конечно. Пошли наверх.

Знаю, маме хотелось бы, чтобы мы с Николь были ближе друг к другу. Как сестры в кино: вечно обнимаются, секретничают вместе, все такое.

Я бы и рада. Но это так же просто, как если бы масло захотело быть поближе к воде. Мы просто несовместимы.

– И Джейк, – говорит мама, когда он лезет в холодильник за пивом. – Может, сначала поможешь мне расставить кексы? Только не задень глазурь.

– Конечно, – без энтузиазма отвечает Джейк и ставит пиво на место, а я подавляю улыбку. Никто не оторвет моего братца от пива, чтобы расставить кексы. Никто, кроме мамы.

Глава пятая

Комната Николь выглядит так, словно воплотилась в жизнь страничка Инстаграма. Повсюду ее фотографии, картинки с цитатами или стильными аксессуарами. Я задерживаюсь перед черно-белым коллажем со свадебными снимками и невольно вздыхаю: надо же быть такой хорошенькой без всяких усилий. Каково это – просто проснуться поутру и быть Николь?

На всех снимках Дрю смотрит на Николь так, словно не может поверить в свою удачу. Он высок и хорош собой, с густыми темными волосами и приятным открытым лицом, но они с Николь не очень-то подходят друг другу. Это даже его мать признавала. Я смотрю на снимок, который они рассылали нам вместе с благодарственными открытками. Они стоят под деревом, и у Дрю вид совершенно одуревший от любви, а Николь смотрит…

Скажем, с нежностью. Да, точно. Она смотрит с нежностью.

Я никогда не вникала в тонкости отношений Дрю и Николь, и это неудивительно. Сестра о таких вещах не распространяется. Она не откровенничает ни с кем, даже с мамой. Если кто-нибудь начинает наседать или докапываться, она просто меняет тему разговора или смотрит с отсутствующим видом.

С Дрю ее познакомил кто-то из друзей, и сначала он должен был помочь ей с разработкой нового цифрового стиля. Их встречи принимали все более оживленный характер, и мы гадали, чем это кончится. К затее с новым оформлением Николь остыла, но с Дрю у них уже все наладилось, и вскоре они объявили о помолвке. Маму, кажется, беспокоило, что все произошло слишком быстро, но, с другой стороны, Дрю был таким милым, успешным и благонадежным… и свадьба получилась просто загляденье.

Я отвожу взгляд от коллажа и смотрю на новые подушки, разбросанные по кровати. На них вышиты фразочки: «Люби себя», «Мое время», а на самой большой – «Из пустой чашки не глотнешь – сначала позаботься о себе».

Николь зажигает ароматические свечи в стеклянных подсвечниках, тоже с надписями: «Любовь. Душа. Сострадание».

– Сейчас я преисполнена сострадания, – серьезно объясняет Николь, заметив, куда я смотрю. – Сострадание совершенствует душу. Оно делает нас человечными.

Я изумленно хлопаю глазами. Сострадание? В жизни от нее такого не слыхала.

– Полностью согласна! – пылко соглашаюсь я, пока она лезет в ящик комода за плойкой. – Знаешь, я иногда подумываю, что мы могли бы больше делать для людей в нашем магазине. Кулинарную группу для пожилых, например, или еще что-нибудь?

Может, мы могли бы стать ближе как сестры, думаю я. Начнем новый проект, который объединит нас… Но тут Николь поворачивается и устремляет на меня отсутствующий взгляд.

– Я не об этом дурацком магазине, – жалостливо бросает она. – Вечно вы с мамой только о нем и думаете.

О дурацком магазине?! Меня охватывает негодование. А не этот дурацкий магазин дает ей крышу над головой? Не оттуда ли взялись деньги на ее свадьбу?

Вслух я ничего этого не говорю: стараюсь быть позитивной и участливой.

– Это сострадание к себе, – мудро изрекает Николь. – Это твой поиск. Обрести свой свет и заставить его сиять.

– Конечно, – бормочу я, слегка сбитая с толку. – Просто я подумала, что некоторым из наших клиентов бывает одиноко…

И понимаю, что Николь меня не слушает.

– Сострадание – очень важный принцип буддизма, – сообщает она, включая плойку разогреваться. – И если сострадание не распространяется на тебя самого, то оно несовершенно. Это из высказываний Будды. Тебе бы заняться этим, Фикси. Это как…

Я жду, как что же это окажется, и наконец понимаю, что она уже все сказала.

– Может, когда-нибудь, – киваю я. – Наверняка.