Я твой монстр 2 (СИ)

— Возможно да, но скорее всего нет, — печальная, но правда. — Если даже sunttenebrae находясь в теме ничего не поняли, то что говорить о вас? Мы живем стереотипами, предпочитая многого не замечать. Странности в поведении Оилелли Анатеро не заметил никто. Итог… Итог вам еще предстоит захоронить достойно.

Ее глаза вновь словно погасли.

И вдруг, словно что-то вспомнив, Тагра очень быстро проговорила:

— Sunttenebrae никогда не причиняю боль женщине, которую выбрали.

Информация была… неожиданной. Но мне было, что ответить на это.

Оттянув рукава, я продемонстрировала пиратке синяки на запястьях, оставленные после вчерашнего столкновения с демоном полутени.

— Бракованный навигатор тебе в… Что за херня?

— Вот и мне интересно, — возвращая рукава на место, сказала я.

Что ж, теперь вопросов к капралу Урхосу у меня стало больше.

Протянув ладонь к шее Тагры, надавила на нужные точки, и, поднимаясь, сказала:

— Отпустит минут через пять. Листки я возьму. И канистру топлива захвачу, у меня на нуле все. Терпения и сил. И… Тагра, вы бы обратились к специалисту, маниакальное желание убивать всех и вся вокруг не норма, это я вам говорю как представитель преступного сообщества.

И опустошив ящик Оилелли Анатеро, я оставила поместье, забрав один из мешков для трупов и упаковав все листки в него.

***

Само поместье покинула быстро, но спрыгнув с третьей стены в лес, мгновенно ощутила на себе взгляд. Ну, этого следовало ожидать.

— Слушайте, — громко на языке Илонеса произнесла я,- я буду разговаривать с вашим руководством и на этом все. Можете погрызть деревья от бешенства, если так хочется, но лично у меня свободного времени больше нет.

Атмосфера в лесу стала на порядок напряженнее.

А затем я услышала жуткий, словно потусторонний голос:

— Что. Ты. Знать?

Пожав плечами, направилась к флайту, спокойно ответив:

— Что вас использовали как последних придурков.

Потрясенная тишина сопровождала меня весь недолгий путь к летательному аппарату.

***

Когда я летела обратно, на половине пути мне собственно этот путь преградили. И исходя их маневров пилота, я мгновенно поняла кто это. Забавно, наверное, стоило бы психануть, но почему-то стало удивительно приятно и тепло от его заботы.

Взяв сейр, написала:

«Со мной все хорошо».

«Наверное, следовало сообщить это раньше?!» — иронично-гневный тон Адзауро, почему-то тоже вызывал лишь улыбку.

Но лишь миг.

Спустя секунду я все вспомнила…

И отправила голосовое сообщение, набирая скорость:

— Если я сказала, что покину Илонес живой и целой, значит так и будет. Тебе не о чем беспокоиться, Чи. Свое слово я держу всегда.

И нарастающая скорость флайта, до ряби в глазах, до необходимости забыть обо всем и сконцентрироваться на пилотировании, до желания на всей скорость влететь в одно из деревьев и больше никогда не жить, не дышать, не чувствовать…

«Все будет хорошо, Кессади».

Нет, папа, не будет.

«Как думаешь, карма существует?» — тихий вопрос пиратки.

Я не знала, сколько крови на ее руках, не знала, сколько смертей за ее плечами, я знала лишь одно — да, карма существует. И расплата следует всегда… Когда-то единственным, о чем я мечтала — стать красивой. А теперь все что у меня осталось — моя красота. И хочется орать, резать себя лезвием, хочется биться о стену, хочется…

«Красоте не сопутствует счастье» — мудрость Ятори, о которой в свое время мне, пусть и иными словами, говорили так часто и мать, и отец… Я не услышала, не слышала, не желала слышать.

А потом… стало слишком поздно.

Я вжимаю педаль газа до упора, взмываю над деревьями и мчусь вперед, чувствуя, как по лицу текут слезы, срываются с ресниц и падают вниз, оставляя мокрые дорожки, размываемые скоростью.

Когда мы выбрались, мы со Слепым, все чего мне хотелось — сдохнуть.

Идеальная внешность, красивое тело, золотистый оттенок волос, притягивающее взгляды лицо?! Я ненавидела свое отражение, я ненавидела свое лицо, я ненавидела свое тело, я ненавидела себя!

Единственное что удержало тогда — Исинхай.

Исинхай почти не отходил от меня, был рядом, поддерживал, и говорил, говорил, говорил. Он много тогда говорил, много шутил.

Спустя годы я пойму, насколько верной является еще одна яторийская мудрость:

«Трудно сказать, что на душе у постоянно смеющегося человека».

Действительно трудно, практически невозможно. Я провела рядом с ним несколько лет прежде, чем поняла, что за каждой спасенной им женщиной стоит та, которую он так и не смог спасти. За каждым спасенным ребенком – девочка, которую он так и не назвал своей дочерью. За каждой успешной операцией — потеря целого флота, однажды бросившего вызов Иристану.

Но при этом Исинхай жил, продолжал жить, и являлся самым талантливым гением преступного мира.

«Талантливые люди болезненны, а у красавиц несчастная судьба»…

Еще одна мудрость Ятори. Мудрость, которую постигаешь лишь с годами… Мудрость от которой становится тошно, но… Исинхай жил ради того, чтобы спасать жизни. Для него это было важно. Для него это было необходимо… чтобы почувствовать себя живым.