Я – твой сон

– Хватит! – резко оборвал его Ким. Взгляд его был полон гнева.

Егор вновь ощерил зубы в ухмылке и качнул головою в сторону Кима:

– Фрол, посмотри на него. Прямо Брюс Ли! Выпучил на меня свои косые глаза и думает, что я его испугаюсь!

Ким молчал. Фрол тоже не нашелся, что сказать. Егор посмотрел на Кима в упор и процедил:

– А может, ты сам на нее запал? Говорят, узкоглазым нравятся блондинки.

– Кончай, – тихо ответил Ким.

– Да ладно тебе, дружище, я ведь не против. Хочешь ее трахнуть – иди и трахни. Она тебе наверняка даст. Только, наверное, денег попросит. Нынче девчонки сам знаешь какие. За бесплатно редко дают. Слушай, а хочешь, я тебе денег одолжу? – Егор сунул руку в карман куртки и достал кожаный бумажник. – Сколько тебе надо? – Он вынул пятитысячную купюру. – Пять тысяч? Да нет, столько она не стоит. – Он убрал деньги обратно в бумажник и фыркнул от смеха. – Знаешь, дружище, я думаю, что она вообще ничего не стоит. Думаю, московский фраерок сунул ей за бесплатно…

Ким шагнул к Егору и ударил его кулаком в лицо. Не ожидавший нападения Егор налетел боком на барную стойку и локтем смахнул с нее кружку с недопитым пивом, которая с грохотом упала на пол и разбилась вдребезги.

Егор вытаращил на Кима глаза и прорычал:

– Ты чего?

– Иди проспись, – сухо сказал ему Ким.

– Ах ты, падла… Да я тебя!..

Егор шагнул к Киму, но тот снова ударил его кулаком в лицо. На этот раз Егор устоял бы на ногах, но, отшатнувшись, он споткнулся о ножку барного стула, потерял равновесие и, взмахнув руками, рухнул на пол. Но тут же снова вскочил и ринулся на Кима.

Сбежавшиеся парни схватили Егора за руки, встали между ним и Кимом.

– Сволочь!.. – ревел Соболев, пытаясь прорваться к корейцу. – Пес! По стенке размажу!

Один из парней подошел к Киму и тихо сказал ему на ухо:

– Уходи. Быстрее.

Кореец постоял еще пару секунд, глядя на раскрасневшееся от гнева лицо Соболева, потом повернулся и зашагал к выходу. Егор снова рванулся вперед, но несколько парней повисли у него на плечах.

– Трус! – прорычал он вслед Киму. – Педик узкоглазый! Советую тебе все время оглядываться! Понял меня, тварь?!

Витька Ким вышел из кафе. Фрол, пугливо косясь на Егора, тоже – бочком-бочком – добрался до выхода, а потом выскочил из кафе вслед за Корейцем.

Егор дернул могучими плечами:

– Да отпустите вы!

Парни ослабили хватку.

– Ну! – рявкнул на них Егор. – Или вам зубы пересчитать?!

Еще несколько секунд его держали, а потом отпустили. Люди вернулись за свои столики, а Соболев повернулся к бармену и распорядился:

– Водки! Чего уставился? За разбитый бокал заплачу. Водки давай!

Около полуночи Аня Родимова вышла из дома с тазиком в руках. Выплеснула из тазика воду на грядку и повернулась, чтобы вернуться в дом.

– Ань, постой, – услышала она негромкий голос Егора Соболева.

Аня остановилась. От сумрачной тени дерева, похожей на грозовое облако, отделился высокий темный силуэт.

– Егор?

– Да.

Аня невольно отступила на шаг и остановилась.

– Ты чего тут?

Он подошел ближе, зыбкий отсвет далекого фонаря позволил Ане разглядеть его лицо. Щеки и подбородок Соболева покрывала щетина. На темном осунувшемся лице лихорадочно блестели глаза.

– Ну? – сипло проговорил он, обдав Аню запахом перегара. – Ничего не хочешь мне сказать?

– Егор, иди домой, – тихо ответила Аня.

Соболев сунул руку в карман и что-то из него достал.

– Я все знаю, – сказал Егор. – Про тебя и про этого московского хлыща.

– Ну, значит, мне ничего не придется объяснять. Да, честно говоря, я и не собиралась.

Лицо Соболева судорожно дернулось.

– Как ты могла? – с горечью проговорил он.

– Егор, я не знаю, – тихо сказала Аня. – Правда, не знаю.

Егор вдохнул широкими ноздрями прохладный вечерний воздух, а потом выдохнул:

– Шлюха!

Аня на секунду оцепенела, а потом повернулась и быстро пошла к крыльцу. Но Соболев заступил ей дорогу.

– Уйди, – тихо попросила Аня.

Егор молчал.

– Ну?

Он скрипнул зубами и процедил:

– Ты все испортила.

– Знаю, – сказала Аня. – Но я тебе ничего не должна. И никогда не была должна. Я тебя никогда не любила, Егор. Уходи.

И тут Егор шагнул к ней и коротко, без размаха, ударил ножом в живот.

22

Холодные обшарпанные стены поселковой больницы. Тяжелый, тошнотворный запах лекарств, хлорки и еще чего-то, о чем даже думать не хочется. Старая Маула, потерянная, ссутулившаяся и от этого казавшаяся маленькой, растерянно смотрела на снующих по коридору врачей и медсестер, на с трудом передвигающихся больных в стареньких заношенных халатах.

Маула не спала вторые сутки подряд, и ей стоило больших усилий не свалиться от усталости.

– Простите, вы ведь бабушка Анны Родимовой?

Старая Маула обернулась. Рядом со стойкой старшей медсестры ее ждал врач. Пожилой, худощавый, с морщинистым многодумным лбом, в застегнутом на все пуговицы белом халате.

– Да.

– Меня зовут Яков Степанович. Давайте зайдем в ординаторскую.

– Зачем?

– Нужно кое о чем переговорить.

В ординаторской доктор указал Мауле на кресло, подождал, пока она сядет, затем взял с полочки стеклянный флакончик, открыл его и протянул Мауле.

– Выпейте полглотка, – сказал он.

– Зачем?

– Выпейте. Пожалуйста.