Я – твой сон

Максим, насупившись, выдвинулся вперед. Оказавшись позади него, Егор быстро сбросил с плеча ружье, перевернул его, коротко размахнулся и ударил Максима прикладом по затылку. Артист тяжело рухнул на землю.

Егор остановился рядом с поверженным противником и перевел дух.

– Ну? – сухо спросил он затем, скосив глаза в сторону. – И что теперь?

15

Яркая вспышка, как удар молнии, прошила тьму.

– Монитор! – крикнул кто-то. – Запустили!

– Ну, слава богу!

Виктор Ким открыл глаза, но тут же снова закрыл их от резанувшего по зрачкам яркого света. Опять чуть-чуть поднял веки. Перед ним мелькали белые расплывчатые тени. Он разлепил спекшиеся губы и хрипло пробормотал:

– Маула…

Потом сознание снова затуманилось, и он погрузился в дрему.

В следующий раз Ким открыл глаза лишь полчаса спустя. Шторы были сдвинуты, в палате царил полумрак. На стуле возле кровати сидел доктор.

– Ну? – спросил он с улыбкой. – Как вы себя чувствуете?

Ким попробовал приподнять руку. Она поднялась, но была очень тяжелой, будто налитой свинцом.

– Рука… – пробормотал Ким. – Тяжелая.

– Это скоро пройдет, – заверил доктор. – Посмотрите, пожалуйста, на меня.

Ким выполнил его просьбу. Доктор поочередно раздвинул ему пальцами веки и посветил в глаза маленьким фонариком. Затем спросил:

– Вы понимаете, где вы?

– Да, – негромко сказал Ким. – Я в аду.

– Не совсем, – возразил Яков Степанович. – Это больница. Давайте-ка проведем еще один тестик.

Доктор поднял правую руку и показал Киму три пальца.

– Сколько пальцев я сейчас показываю? – поинтересовался он.

– Двенадцать, – тихо вымолвил Ким. – С четвертью.

Брови доктора приподнялись, во взгляде мелькнула тревога, но в следующую секунду он понимающе улыбнулся и опустил руку. После чего констатировал:

– Чувство юмора есть, значит, все в порядке.

Ким посмотрел на него с сомнением.

– Значит, я жив?

– Пока да, – ответил доктор. – Но сколько это продлится – зависит от вас.

Ким закрыл глаза. Открыл снова.

– Какие у меня травмы? – спросил он.

– Ушиб мозга. Сотрясение.

– И все? Руки-ноги-спина целы?

– Целы.

– Отлично, – сипло проговорил Ким. – Что с моей матерью?

Доктор отвел взгляд.

– Ее поместили в психиатрическую клинику.

– Кто-нибудь еще там был?

– Где?

– В нашем доме. Там был кто-то еще… Кроме меня и матери.

– Не знаю.

– Ясно.

Ким стал подниматься, стараясь сесть на кровати.

– Вы что? – разволновался доктор. – Вам надо лежать!

Ким отстранил его рукою и сел. В голове у него ухнуло, к горлу подкатила тошнота. Виктор поморщился, медленно поднял руку и потрогал пальцами забинтованную голову. Убрал руку, повел плечами.

– Вам надо лежать, – с упреком повторил доктор. – И поменьше двигаться. На восстановление уйдет какое-то время. И вы должны…

– Я в норме, доктор, – пробормотал Ким.

Затем он небрежно выдернул из вены на сгибе руки иглу капельницы.

– Что вы делаете?! – возмутился доктор.

– Мне нужно идти, – сказал Ким.

– Вы с ума сошли! Да вы даже до туалета сейчас самостоятельно не дойдете! И потом, нужно провести полное обследование!

Ким, схватившись рукой за спинку кровати, встал на ноги. Надел тапочки и двинулся к двери. Доктор смотрел ему вслед изумленным, недовольным, растерянным взглядом. У самой двери его пациент остановился и обернулся.

– А я точно жив? – уточнил он.

Доктор хмуро посмотрел на него исподлобья.

– Пока да. Но за дальнейшее я не ручаюсь.

– Ясно, – сказал Ким, отвернулся и вышел из палаты.

* * *

Что же это такое было? Сон? Явь? Галлюцинация? Если так, то чья галлюцинация? Его собственная? Матери? Или общая? Видела ли мать то же, что он?

Ким сошел с автобуса, зябко передергивая плечами, миновал улицу и остановился перед домом, не решаясь в него войти.

Что, если оно все еще там? Ким прислушался к себе, к ветру, к шорохам ветвей. Ничего. Постоял еще минуту, но так и не решился открыть дверь.

Что же делать? Пожалуй, не помешает немного выпить для храбрости.

Ким, подумав, зашагал к «Радуге».

Бармен Семен, завидев его, удивился.

– Вы?

– Я, – улыбнулся Ким.

Бармен окинул его любопытным взглядом, посмотрел на забинтованную голову и сообщил:

– Хреново выглядите.

– Знаю.

– Это что у вас под курткой? Больничный халат?

– Возможно. А возможно, саван. Я еще сам не понял. Что говорят про меня в поселке?

– Что вы поссорились с матерью. Она ударила вас по голове. Вас увезли в больницу, ее – в психушку.

– И все?

– Все.

Ким облегченно перевел дух. Значит, не было никакого покойника. Все это просто видение. Галлюцинация. Или морок. Что-то в этом духе. Но если это так, то времени остается совсем мало. Нужно действовать, и чем быстрее, тем лучше.

– Как вы? – спросил бармен, разглядывая его лицо.

– Нормально, – Ким усмехнулся. – Кажется, я побывал в другом мире. Там, где я умер. И где умершие снова восстают к жизни.

– В вытрезвителе, что ли? – не понял бармен.

Ким хмыкнул:

– Почти. В его облегченном варианте… – Ким поднял стакан и отпил глоток коктейля. Облизнул губы и посмотрел на стакан. – Вот теперь я уверен, что я жив.

– Дать вам еще что-нибудь?

– Нет. Слушай, Семен, а то кладбище неподалеку от шахты… Там еще хоронят?

– Нет.

– Почему?

– Негде уже. Кладбище-то старое.