Я твой ужас и страх (СИ)

Лишь Валерия с тех пор не видела никаких снов, только тень Короля Кошмаров, не всегда догадываясь, что наяву, что в видениях. Сам по себе он не казался пугающим, особенно, в ореоле пепла, истинную природу которого ведала только она. Такую цену она заплатила за победу в этой игре. Хотя, наверное, они оба не выиграли, зато заставили друг друга смотреть иначе на вещи. Валерия отчетливо понимала: она хочет жить. Она любила, и нашла покой в своей душе, помирилась с родителями, которые вскоре встретили тех, с кем оказались по-настоящему счастливы.

И у матери, и у отца вскоре образовалось по новой семье, где родившиеся дети не слышали ссор и криков, где царил мир. Валерия искреннее радовалась, созерцая, как их маленький мир приходит в свое равновесие. Пусть и такой ценой. Жаль, что не вся планета, иссеченная новостями о страшных событиях.

Но приходилось мириться со скорбью. Валерия несла ее, впитывала, и оттого ее окутывал серый песок, которому вскоре дивились и Хранители Снов, предрекая, что после смерти она станет одной из них. Хранителем Скорби, духом, что приходит на помощь тем, кому уже не помогут радостные сны, тем, кто утешает, даря покой.

А Король Кошмаров, в целом, отложил планы по захвату мира до иных времен. Он больше не желал власти, а болезненно стремление быть для кого-то видимым и осязаемым успокаивалось каждый раз, когда он приходил к Валерии. В его душе тоже настал покой.

— Ночью я вернусь. И буду возвращаться.

— Так возвращайся… Я снова буду ждать!

Так заканчивались их диалоги раз от раза, их встречи. Шли годы. И однажды настал тот день, когда он бы вновь вернулся. А вот она — нет, она уже не сумела, потому что жизнь человека, словно анемон, хрупка и недолговечна.

С тех пор ее не хватало, сделалось пусто. И он вскоре признался себе, что, вопреки своей сущности, видит светлые сны, где она представала снова живой, как совсем недавно, как тысячи лет назад. Счастливые сны Короля Кошмаров — абсурдно, но невыносимо горько.

— Больше никогда?..

— Мы скоро встретимся… — шумом ветра доносился ее голос.

И различался силуэтом средь туч, прозревших лучами солнца, новый добрый дух в сером оперении и с золотой розой в руках, символом их новой надежды.