Я твоя истина

Второй вариант заключался в том, что мне нужно было просто уехать. Навсегда. Однако я уже заранее знала, что выберу первое. Конечно, если мы не переругаемся как обычно. Помимо всего того ужасающего в характере и поведении Кавьяра, проскакивали и хорошие поступки. А в последнее время он стал вообще другим. Ну почти другим. Помощь от него приходила всегда, несмотря на то, что я нарочно нервировала грека и окончательно выводила из себя. Тогда мне казалось, что это правильно, что он заслужил. Но действительно у каждого есть право на новую жизнь. Нет, я никогда не прощу Клио за всю ту боль, что он мне принес. Не забуду обид, оскорблений и грубости. Но теперь прошлое связало нас настолько крепко, что сил не было избавиться от всего этого. Однако сомнения терзали. Мне было сложно определиться. Я просто не знала, чего хочу… впрочем, как всегда…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

От поездки в отель отказалась.

Почти целые сутки не видела ни Клио, ни Тео. А затем и вовсе выпала из реальности, увлекшись долгими беседами с Майлзом. Этот молодой мужчина появился в особняке на третий день после разборок с арабами. Новый психолог и личный врач Клио. Слабость у грека к красивым мужикам, что ли? Главное, чтобы я это вслух не сказала при Кавьяре, иначе прибьет на месте за такое предположение. Что-что, а гетеросексуальностью он буквально дышал. Трудно было, глядя на грека, представить, что он «балуется мальчиками». Хотя уверена — не удивилась бы и такому повороту, потому как Клио любил всякого рода новшества. Так что бисексуальный Кавьяр, хотя и не понравился бы мне, но не впечатлил бы своими предпочтениями. О-о-ох… не туда понесло, совсем не туда.

Так вот Майлз, жутко обаятельный и милый мужчина, проводил со мной много времени, уверяя, что я нуждаюсь в психологической поддержке. В общем-то он был прав, однозначно. Хотелось поговорить с кем-то, кто не станет мне «впаривать» Кавьяра и распинаться на счет его достоинств. И этот человек нашелся, а поскольку греку было не до меня (ну ее в жопу — семейную жизнь), я уже в который раз устроилась на скамье в саду. Дожидаясь прихода Майлза, куталась в теплый вязанный кардиган и сжимала в руках чашку горячего какао. Этим утром шел дождь, поэтому вновь стало прохладнее. Меня это радовало. Очень уж хотелось вернуться в область умеренного климата, а эти восточные страны меня совсем вымотали…

Наконец послышались тихие шаги, сопровождаемые шорохом травы. Я оглянулась и улыбнулась подошедшему доку. Пришла пора сдружиться с новым человеком Кавьяра. Ага, сдружиться, потом заставить натерпеться моих поступков, а затем и его убьют…

Что-то пессимистично размышляю. Нехорошо это, не люблю плохие мысли в голову пускать раньше времени.

 — Привет, — поздоровался мужчина, — я кивнула, — и присел рядом. Огляделся по сторонам. — Хороший вечер, правда? Долго здесь не усидим, Лена. Скоро стемнеет.

— Да, знаю. — Вздохнула, потупив взгляд, и уставилась на рисунок на чашке. — Просто я… о Клио хотела поговорить. Мы беседовали об изнасиловании. Мне многое стало легче воспринимать, теперь не боюсь об этом думать. Может когда-нибудь совсем уйдет на задний план и забудется…

— К сожалению, нет, — честно заявил Майлз и мягко улыбнулся. — Ты не забудешь, но боль сотрется. Так всегда происходит. Нас лечит вовсе не время, Лена. Общество — это панацея от всех бед. Но одновременно с облегчением оно предусматривает полную откровенность. Либо ты создаешь себе определенный образ и живешь им, уверяя общество, что с тобой все хорошо и боль осталась в прошлом. Либо просто закрываешься внутри своего тесного мирка и строишь там замки, воюешь с воображаемыми врагами и получаешь за победу награды. Одиночество — это гибель для тех, кто не умеет впускать в свой круг новых людей. Никто от тебя не требует правды, просто будь откровенной. Лги в глаза, но обезоруживающе откровенно. Тогда все поверят, что ты забыла страдания и никто не ткнет в твою рану пальцем. Однако стоит только открыть свои истинные чувства, показать обществу степень своего отчаяния и тут же всему настанет конец. Нельзя признаваться в слабости во всеуслышание. Ты превратишься в «девушку, сбежавшую из рабства», в «изнасилованную арабами супругу господина Кавьяра». Разве тебе это нужно?

Остекленело пялясь прямо перед собой, покачала головой.

— Нет, мне это точно не нужно. Я… — Перевела взор на дока. — …чувствую себя тенью Клио. Он яркий богатый и привлекательный самец. Я…знаешь… полночи размышляла над этим. Нет, поверь, неравенство в социальном плане — глупости. Я далека от таких предрассудков, но жить «в бегах» мне точно не дано. Не знаю, Майлз, не представляю, что делать. Все закончилось, а у меня внутри ноет от безысходности. Не смогу жить с таким, как он… я… он дорог мне… — Доктор посмотрел так, словно просил быть честной. И я ответила, как есть. Шепотом: — Люблю его…, но от этого так страшно. Сил нет. Я ведь сошла с ума, да, док?