Я твоя истина

- Лена! – рявкнул грек, вернувшись. – Долго еще? Может обниметесь на прощание?

Закатила глаза и бросила на турка виноватый взгляд. Обошла грека и поплелась к выходу.

- Так, смотри, – сказал Клио, сосредоточенно раскладывая оружие на кровати. – Вот это на крайний случай. Гранаты не использовать без надобности. Без смертельной надобности. Поняла?

Мы сидели в номере Кавьяра, в том же дорогущем отеле. Ни он, ни я не вспоминали о произошедшем сегодня, то есть о поцелуе.

Подумаешь, пошалили немного. С кем не бывает? Черт! Со мной не бывает. Какого хрена я добиваюсь от Клио? Провоцирую же наглейшим образом. Неужто нельзя просто молчать и работать?

Видимо все же нельзя.

- Поняла, – кивнула в ответ и подавила зевок. – Может уже спать ляжем?

Покосилась на часы, висящие на стене. Красивые такие часы. Полукруг, переходящий в разлетающихся черных птичек. Бесшумные.

Всегда ненавидела тиканье часов. Ужасно нервирует.

Было уже одиннадцать вечера и, несмотря на то, что прошлой ночью я выспалась, все равно клевала носом и мечтала о мягкой постели.

- Нет, – холодно отрезал грек, собирая пистолет «Файв-Севен» с какой-то странной нежностью и любовью. – Нужно поговорить.

Шумно выдохнула. Ну конечно. Как же без этого?

- Любишь оружие? – выпалила я, желая заговорить Кавьяру зубы. – Так умиляешься им.

Ткнула пальцем в ствол пистолета.

Грек поднял на меня глаза. Сощурившись ответил:

- Разве можно любить мертвое? Это же просто кусок металла… ты странная, мелкая, – и без перехода добавил: – Я поцеловал тебя, чтобы заткнуть. Впредь будь повнимательнее и слушай, что я говорю. Иначе поплатишься…

- Ничего ты мне не сделаешь, – скорее, себе, чем Кавьяру, сказала я. – Это же ясно, как белый день. Ничего, Клио.

Насупившись, исподлобья Клио буравил меня пристальным взглядом. Молчал.

Я от греха подальше встала с кровати и застыла у окна.

- Сколько раз ты успел пригрозить мне расправой? Да я со счета сбилась. Просто прекрати это и все. Я не изменюсь, и ты дал понять, что останешься навсегда таким вот… чокнутым. Ты… Клио, ты хотя бы осознаешь, что тебя убьют? – приблизилась к греку. – Ведешь себя так, словно все хорошо. А как же твой брат? А ты сам, ты сам защитишься от «Креста»? Самоубийца, что ли? Где твой холодный рассудок? Что с тобой случилось, Клио?

- Со. Мной. Случилась. Ты, – отчеканил Кавьяр почти с ненавистью и тоже поднялся.

Стоило ему только выпрямиться во весь рост, как воздух из моих легких разом улетучился, а в животе разлилось что-то горячее. Эти напряженные плечи. Этот прожигающий взгляд с искрами безумства. Эти перекатывающиеся под футболкой мышцы. Клио снова пытался меня запугать.

- Ну конечно, – саркастично прозвучало. – Можно проявлять свою силу и бесстрашие именно со мной. Ты молодец, Кавьяр. Подтверждаешь мои худшие опасения насчет твоей адекватности.

Скрестила руки на груди и ни за что не позволила себе попятиться, когда грек двинулся в мою сторону. Ведь знала же – прижмет к стене и не выпустит.

Хрен ты угадал, не поддамся.

- А ты не думала, Лена, – встал вплотную. Это он всегда любил. – Что я показываю тебе то, чего ты ждешь от меня? Просто не имеет смысла с тобой быть другим. И раз ты так хочешь…

Как же в глазах потемнело от боли, когда Кавьяр сжал мой локоть.

- Я буду с тобой жестоким… – толкнул, и я упала на пол. – Бессердечным… – встал надо мной. – И не знающим пощады…

Навалился сверху.

Я вытаращилась на грека, желая отыскать в его глазах хотя бы малейший намек на юмор. Его не было. Клио не шутил. И я поняла вдруг: если он сделает это со мной, я никогда в жизни не прощу его. Именно за это насилие не прощу.

- Ты обещал мне, – прошипела сквозь зубы, уперев руки в его грудь. – Не смей нарушать это обещание.

Грек присел. Его лицо ничего не выражало. Сидел на полу и смотрел в стену. А затем медленно и почти по слогам произнес:

- Убирайся прочь. Исчезни из моей жизни. Я больше не могу с тобой бороться. Просто больше не могу.

Не помня себя и дрожа от нервной лихорадки, я поднялась и поспешила уйти.

И уже в своем номере, заперев дверь, прикусила кулак, и зарыдала в голос. Что я делаю? Что я сделала?

Он старается. И именно этим раздражает. Но нельзя не признать, что мне стало больно от слов Клио. А брось он в сердцах, что еще и ненавидит меня… да я сдохла бы на месте.

Такой адской боли в душе мне не приходилось испытывать никогда. Это ни на что не было похоже. Истерика била сильно и прекращаться не собиралась.

Поэтому сгибаясь по полам, я едва добралась до шкафчика-бара и, распахнув темную дверцу, дрожащими руками ухватилась за бутылку бурбона. Это было первое, что попалось на глаза.

С остервенением отвинтив крышку, прижала стеклянное горлышко к губам и остановилась, так и не выпив. Когда алкоголь спасал от тоски? Никогда. Это то глупое средство, которое лишь усугубляет ситуацию. Уничтожает все душевные качества, вытаскивая наружу самое худшее.

Со злостью опустила тяжелую бутылку на столик и на негнущихся ногах оправилась в ванную.