Я твоя Кнопка или Как включить любовь? (СИ)

Леопольд, лежал под капельницами который день подряд и думал, думал, думал. После нескольких дискуссий с Михаилом Аркадьевичем, что бил наотмашь словами, жестко припечатывая, раздирая в кровь старые раны, на которые я накладывал заплаты из цинизма и жесткости, было о чем поразмыслить.

- Доктор, Вы - садист, знаете об этом, - медленно признался в своих чувствах Михаилу Аркадьевичу после сегодняшнего сеанса.

- Иногда я вижу, что простые методы не подходят и приходится использовать экспресстерапию, пусть шоковую и болезненную, зато быстрый и качественный результат гарантирован. И ты прав: я люблю свою работу.

Михаил Аркадьевич улыбнулся добродушной улыбкой, но у Леопольда, легкий озноб прошел по коже. Да он просто душка. На его шоковой терапии я плакал как ребенок, потому что сердце кровоточило, и во рту стоял привкус железа, мне казалось, что доктор выворачивает мне мозги, задавая с виду простые, но жестокие вопросы. Заставляя отвечать глубоко и честно. Как только он видел, что я пытаюсь увернуться от собственной боли, он тут же копал глубже, заставляя меня рвать невидимые жилы.

Настя приходит ко мне каждый день, сидит рядышком, но комнате всегда есть кто-то третий, из-за кого ей спокойнее находиться рядом. Она не горит желанием говорить, поддерживать беседу с тем, кто был так мстителен и безжалостен в своем эгоизме и, тем более не хочет быть со мною ни сейчас и ни когда-либо в будущем, но я не отступлюсь. Не теперь, когда вел задушевные беседы с чудо-доктором.

Она сказала, что ее любовь перегорела, опала пеплом на асфальт, когда я ее высадил на пустынной трассе. Я делал ей больно не раз и не два. Вообще удивляюсь как ее сердечко сохранило ко мне теплые чувства за все это время. Наверное, методы доктора небезнадежны, раз я смотрю на нее, любуюсь и внутри не вскипает ни злость, ни ревность и нет ощущения, что если подпущу ее ближе, под кожу, вплотную к заветной дверце в сердце, то мной воспользуются, предадут, бойко топнув ножкой на тонком каблучке.

Сегодня она пришла двенадцатый раз, значит я здесь две недели. И каждый день “добрый” доктор ковыряет мне мозги по три часа к ряду, и после каждого сеанса качает головой, говоря, что терапия идет слишком медленно, дает таблетки, а медсестра ставит уколы, а после я выгуливаю зверя в специальном зале, там медбрат, инструктор, дрессировщик и еще один садист помогают моему тигру вернуть физическую форму. В форме зверя я действительно очень ослаб и исхудал.

Михаил Аркадьевич уверяет, что выздоровление мое только в моих руках, а я, видите ли, мало прикладываю усилий для этого. Мне слов цензурных и весьма грубых не хватает для этого доктора, что выразить глубину своих эмоций по этому поводу.

Уже десять минут к ряду любуюсь своей девочкой, пусть она грустная, но рядом. Замечаю, что она похудела и мне это не очень нравится.

- Настя, - произношу негромко, но она все равно вздрагивает и переводит большие карие, печальные глаза с окна на меня, - мы можем поговорить наедине?

Она молчит и смотрит на медбрата, что сегодня дежурит, чуть испуганным взглядом.

- Настя, я не обижу, правда. Вы можете нас оставить? - обращаюсь в крупному парню.

- Я сделаю так, как скажет девушка.

- Настя, ты боишься меня?

- Вы можете идти, - сказала она не мне.

- Вы уверены? Я буду за дверью, кричите, если что, - и с довольной ухмылкой вышел, но замок не щелкнул, значит, не доверяет и дверь приоткрыта.

- Настя, поговори со мной, немного. Расскажи, как у тебя дела?

- Нормально дела. Я не знаю, что тебе рассказать.

- Тебе не слишком сложно ездить ко мне?

- Все хорошо, иногда Павел подвозит, он всегда сразу к доктору идет, узнавать как у тебя дела.

При упоминании друга и начальника внутри разверзлась ледяная бездна ревности, пришлось прибегнуть к советам доктора с глубоким дыханием, чтобы справиться с приступом ярости.

Настя моя, смотрела на меня дикими, испуганными глазами, а когда я поднял голову, спросила, почему-то шепотом:

- Тебе плохо? Доктора позвать?

- Спасибо, малыш, - голос оказался очень хриплым, пришлось прочистить горло. - Со мной все в порядке уже, не нужно доктора.

- Ладно. А ты как здесь, очень скучно?

- Что ты! Замечательный Михаил Аркадьевич и его помощники не дают мне скучать! А потом приходишь ты и все становится еще лучше. Тебе не говорили сколько продлится лечение?

- Нет, твой врач на этот вопрос предпочитает давать очень туманные ответы. И прогнозов не делает, - она улыбнулась.

Почувствовал необычное тепло в груди и захотел ее обнять, но нельзя. Трогать ее доктор вообще запретил до тех пор, пока он меня не выпишет. Я даже руку ее в свою ладонь взять не могу. Какие странные у меня мечты, интересно, что на это скажет любимый врач.

Я до сих пор помню, какой нежной она была в наш первый раз. Какая на вкус и запах кожа моей Насти, как сладко в ней быть, какая она мягкая на ощупь и какая бархатная у нее кожа, прелестный румянец и ошалелый взгляд.

- Обожаю твои кудряшки. И улыбку.

Она засмущалась и я вновь увидел этот румянец.

Не знаю как это случилось и не верю, что я сам сказал это:

- Прости меня.