Я — твоя Кошка (СИ)

Эти холодные взгляды, эти напыщенные слова, что я слушала. Я же в рот откровенно заглядывала своему как-бы-гражданскому-мужу — сожителю! И считала все это любовью.

Как меня угораздило, как?

— Золотая моя, — поцелуй нежный в висок. — А ведь он выбрал это образ именно для тебя, специально.

Такие простые слова и вдруг все изменилось. Передо мной на ступеньках сидело совсем не горькое прошлое. Это всего лишь жестокий и хладнокровный преступник, отлично успевший изучить мои главные слабости.

Одного он узнать не успел: больше нет мышки-норушки. ЗАто есть очень злая и умная Кошка.

— Он боится тебя, — совсем неожиданное прозвучало. — Иначе, зачем? Бывший твой человек и он слаб. Только страх может заставить…

Снова прав мой самый лучший во всем этом мире мужчина. Гётлим знал, что я — зеркало. И бороться со мной этой самой их “магией” — бесполезно. Зато можно меня впечатлить, испугать, выбить из колеи. Как уже было тогда, в Норе, когда мы поймали Августу.

А Славка все всматривался в нашу сторону.

Почувствовал? Или все же услышал. В тюремной камере Инквизиции он уже демонстрировал этот талант. И знает, на что мы способны. К великому моему сожалению.

А еще, у него есть пистолет. Никуда он не делся.

— М? Точно… Плохо.

Можно подумать, в активе у нас было хоть что-то хорошее. Безоружны, дезориентированы и с очень смутно поставленной целью. Что нам надо от Гётлимов? В космос их не отпустить, грудью встав наперерез, героически? Может, ну их, пусть дальше себе улетают?

Судя по моим ощущениям, Марк был примерно такого же мнения, хотя явно знал много больше меня. Нам бы тут разобраться со своими, земными проблемами.

— Сколько там у нас полудохлых? — смерив пренебрежительным взглядом свою неказистую половину, спросил Сла… Нет. Гётлим.

Это был мимикрим. Крадущий людей. Вор и убийца, давно потерявший следы своей личности в бесконечной череде чужих тел. Помнил ли он сам себя настоящего? Знал ли? А был ли он в принципе? Сомневаюсь.

— Сам и вспомни. Раз я тупая такая, — Августа хрюкнула, жадно облизывая свои пальцы.

— Было примерно четыреста душ, — растягивая слова, словно в них сомневаясь, ей ответил Гётлим. — Если система не разрядилась — все должны оставаться на месте. Хотя… в момент катастрофы кое-кого мы могли упустить.

— Это твой был косяк, ты во всем виноват! — Гетлимиха сплюнула что-то и поднялась быстро на ноги. — Ты и твоя жадность! Запускать ориатрон на запредельных нагрузках было полным безумием!

— Что-то не помню я голоса разума, так громко орущего нынче, — Август плечами пожал равнодушно, отряхивая одному ему видимые крошки с темных штанов. — Что же ты меня не удержала? Можешь даже не отвечать, только время теряем.

— Я только сейчас… — она яростно развернулась, на глазах снова меняясь. Рядом с Гетлимом стояла теперь среднего роста незнакомая мне особа женского пола. Крепкая, широкая и грудастая. Иная? Судя по рваному вздоху рядом со мной, Кот с ней был знаком. Судя по острой иголке тревоги, за этим последовавшей, ничего хорошего это знакомство нам с ним не сулило.

Псевдо-Славик внимательно пронаблюдал ее трансформацию и снова поморщился.

— Сколько их там у тебя? Обернулась бы Гирой, явно толку в ней больше…

— Ненавижу, — прошипела в ответ ему собственная половина. — Идем. Посчитаем оставшихся, раз тебе так присралось их всех сохранить…

На этот раз возражать ей не стали, мужик кисло поморщился от ее слов и неохотно поднялся, последовав за девицей.

Я было шагнула за ними вперед, к кораблю, но Кот тихо фыркнул и меня потянул за рукав отчего-то строго в обратную сторону, за высоченные камни.

Куда это мы?

— Раздеваться и прятать одежду. Я оставлю здесь свой инофон с навигатором, отмечу локацию и попытаемся вызвать бессмертных.

Кстати, да. Где это наши сиятельные? Как ловить мимикримов, так нет никого, только бедные кошки опять все расхлебывают.

— Они давно должны были уже нас найти. Видимо, снова проблемы.

Я услышала звук шуршащей ткани одежды, потом на земле проявились форменные штаны, футболка и все остальное. Зачем?

— Уйду в оборот. Я не чувствую своей магии, а значит, практически безоружен. И отправить тебя назад не могу, это небезопасно: один из нас тогда сразу теряет невидимость.

Почти что беззвучно шептал все это Кот, но мой острый слух теперь чутко улавливал тихие звуки.

— Прелесть какая… — я ему прошептала, собирая все вещи и плотно их впихивая в глубокую нишу под камнем. Мокасины туда не пролезли. Придется их тут же прикапывать в гальку. — И что будем делать?

— Слушать… — он вздохнул, крепкой рукою меня прижимая к себе. — И принимать стратегические решения.

— Трудно быть богом… — я вздохнула, потершись о невидимого все еще мужа. — Думаешь, что тела “душ” все еще живы и им будет, куда возвращаться? Я ведь правильно все поняла?

— Думаю, что фантазировать здесь совершенно бессмысленно. Только слушать и наблюдать. В любом случае тело — лишь только сосуд. Пока живо сознание, можно найти ему оболочку. Посмотри на Гётлимов, где нынче их тело?

Да уж. Убедительный аргумент, с этим и не поспорить.

— Говорить ты не сможешь? — сразу же уточнила.