Я — твоя Кошка (СИ)

— Умничка! Ты — мое мудрое солнышко! — тут я была восторженно поцелована. — Ну конечно же! За все нужно платить. Иной, подавший прошение в департамент, берет обязательную повинность и выполняет ее, полностью и в четкий срок. Только потом выполняется деинициация.

— Что-то я передумала быть азеркином... — пробормотала Илона Олеговна Кот.

— Теперь подобное не практикуется, — успокоил меня Марк. — Но меня отчего-то нервирует эта история. Считай это фобией. Хотел бы я знать, чем заплатила моя мудрая теща за право быть человеком.

Я еще раз посмотрела на фотографии, потом папку закрыла и завязала тесемочки аккуратно.

— Спасибо тебе, Коть. Знаешь, как странно... Тайн у меня стало больше, но я чувствую правильность произошедшего. Как будто бы все изменилось.

— Ты не выносишь логических дырок. И тебя постоянно мучил вопрос возникновения Зеркала в жизни Илоны Король. Я же слышу.

Он отложил в папку сторону, укутал меня плотно в спальник, снова вздохнул, поднял на руки и в палатку унес.

— Спать! — я хотела ему возразить, но Кот прошептал нечто странное: — Сана сомно!

И я отключилась.

38. Зеркальная артефакторика

«Сложнее всего доказать собственную значимость двум действительно важным персонам: себе и мужу своей же жены». М. К. Кот «Дневники и записки»

Когда просыпаешься после крепкого сна, вдруг отчетливо понимаешь, что грань между сном и реальностью — Сумерки. Каждый смертный человек там бывает, не зная, где он, и отчего в первый момент пробуждения мы теряемся во времени и пространстве.

Я открыла глаза, под щекой ощущая горячую ткань мужских брюк, остро пахнущую костром и лесом. Реальность подпрыгивала, тряслась и куда-то неслась на большой скорости. Прямо передо мной возвышалась мягкая, черная стена. Перевела взгляд чуть выше, увидела ветви деревьев, бегущие за окном. Еще выше — волевой подбородок, поросший светлой щетиной, резные, яркие губы и внушительного размера нос с ощутимой горбинкой.

А еще теплая его теплая рука на моем животе, тут же легонько погладившая.

А потом подключились и звуки. Гул мощного двигателя машины, шорох колес и знакомый мне женский голос.

— Ты не представляешь, что там творится! — возбужденным тоном Маруся рассказывала Коту все последний новости.

Я потянулась, поймав тут же его заботливый взгляд. Получила приветственный поцелуй в кончик уха и медленно села, опираясь на мужа.

Рысь улыбнулась мне в зеркало заднего вида и заговорщицки подмигнула.

— Я снова все пропустила? — надо же было мне что-то сказать.

Чувствовала я себя просто отлично: выспалась, отдохнула, наелась, приготовилась к ратным подвигам.

— Ничего важного, Лю, — собственнически приобняв, Марк дал понять, что подвиги отменяются.

— Да! — Маруся с ним не согласилась.

Чтобы вести диалог ей приходилось заглядывать в зеркало заднего вида. А вредной ревнивице мне даже думать об этом приятно: Марк сел со мной, продержав свое спящее чучело на руках всю дорогу. Чтобы клуша Илона не грохнулась носом вниз, жопкой кверху, как это принято у нее.

— Я отправил твою догадку Леру, — Марк усмехнулся моим глупым мыслям, и я получила еще один поцелуй. — Стопроцентное попадание, Лю, ты сегодня герой Инквизиции.

— Мы, — я вовсе не собиралась задвигать достижения мужа. — И не спорь. — строго добавила вслух. А мысленно прошептала ему:

«С тобой рядом я стала другой, мой хороший. Хочется быть и красивой, и умной. И если первого мне не отсыпали, то второе...»

Меня щелкнули по носу. Смешно и совсем не обидно.

— У них там аларм, — наблюдавшая краем глаза за нами Маруся радостно ухмыльнулась. — Бессмертные бегают, как подорванные. Как только пришли анализы крови задержанной, тут все и началось.

— Я так понимаю, у Гуло с ней ничего не выходило? — Марк задумчиво смотрел на мой профиль и пальцами перебирал серый хаос на голове жены.

— Так да! — рысь продемонстрировала зеркалу белоснежные ровные зубы. — И у Фила, прикинь. Кошка твоя вообще единственная, кто с ней справился. Все это время великие делали вид.

— Если она только часть, то иначе и быть не могло, — пробормотал тихо Кот — Нельзя воздействовать наполовину, все равно что лечить половину болезни. Очень многое становится ясно, хотя я себе с большим трудом представляю эту двуединую жуть.

— Да! Макс так тоже сказал, — промурлыкала громко Маруся. — Тогда и осведомленность Гётлима понятна, и успех нападений. Он видел все ее глазами, и ощущают, и думают они одним целым.

— А у меня почему получилось? — спросила еще не проснувшаяся окончательно я.

— А ты не воздействовала, — Марк улыбнулся. И как я его не бесила?

— Ты отражала... — тут он нахмурился, о чем то задумавшись. Я ощутила сомнения и... догадку?

— Марусь, а зачем мы так срочно понадобились бессмертным, не знаешь? — мой муж нервно ладонью взъерошил волосы на затылке.