Я твоё отражение

Я хочу тебе помочь, — согласно кивнула Лакрима. — Мне ты можешь доверять, не сомневайся.

Я покосилась на широкие больничные штаны и рубашку, затем перевела взгляд на свои босые ноги… Идти куда-либо, а тем более сбегать, в таком виде было решительно невозможно. Подумав так, я озвучила свои мысли для Лакримы, которой моя «проблема» таковой вовсе не показалась.

Здесь тебе не найти приличного шмотья, но внизу можно разжиться медицинским халатом, — дернула плечом эта девица, после чего решительно двинулась к выходу из палаты. — Давай, пошевеливайся.

Она ловко выскользнула за дверь, и я, бросив последний взгляд на ненавистную палату, поспешила за Лакримой. В коридоре лампы горели, но свет их был до того тусклый, что у меня тут же защипало в глазах. Проклятая администрация клиники решила сэкономить, но, с другой стороны, не им же тут находиться? Потерев кулаком заслезившиеся глаза, я осмотрелась и тут же замерла, как вкопанная — мой недавний знакомый Иван сидел на своем прежнем месте, сильно запрокинув голову на спинку дивана, и не шевелился. Я, хоть и старалась быть жесткой и непробиваемой на эмоции, все же не смогла сдержать легкого вскрика. Проклятая Лакрима устроила тут морг?! Да какого, спрашивается, черта?!

Нет, я была не права, когда говорила о том, что в последнее время меня окружают одни психи. Их общество отлично разбавляют убийцы.

Лакрима дернула меня за руку, вынуждая сдвинуться с места.

Ты его…

Проспится, — недовольно буркнула моя спасительница (хотя это еще нужно прояснить). — Львиная доза снотворного отправила твоего дорогого друга на отдых. Да пошевеливайся же!

Не уверена, что поверила в ее слова, однако, признаться, на душе сразу стало легче. Теперь, по крайней мере, я была освобождена от возможных душевных мук из-за того, что по моей вине кого-то пришили. Пусть даже такого тупицу и кретина, как этот толстолобый Иван. Хотя… если бы Лакрима свернула цыплячью шейку любезному доктору, я бы точно не стала из-за этого переживать, так как елейный голосок последнего на полном серьезе выводил меня из себя.

Знакомым путем мы прошли по коридору и спустились по лестнице на первый этаж. Лакрима велела не шуметь, и это навело меня на мысль о том, что в клинике еще полно наших потенциальных «врагов» — не всех, видимо, провидение столкнуло с киллершей. Пока я могла только гадать о том, каким образом Лакриме удалось проникнуть внутрь клиники, устранить охрану и приблизиться к Ивану для того, чтобы усыпить этого бульдога. Я вовсе не была уверена в том, что на все мои вопросы Лакрима позже ответит — наоборот я полагала, что во все тонкости своей работы девица меня посвящать не станет. Не из тех она людей, кто любит болтать без цели для себя; нет, не из тех. Тем не менее, я надеялась получить ответы на хоть какие-то из своих многочисленных вопросов позже, когда клиника останется далеко позади.

Лакрима вдруг свернула в один из закоулков коридора и, пройдя до конца, уперлась в дверь. Я понятия не имела, что там, на той стороне, однако скоро киллерша прояснила этот момент. Дверь оказалась не заперта, потому легко распахнулась; я же увидела много небольших шкафчиков наподобие тех, что имеются в каждой приличной раздевалке. Лакрима сунулась в один из шкафчиков и извлекла оттуда джинсы, какую-то непонятную растянутую кофту и белый халат.

Какая-то медсестра завтра утром отправится домой в рабочей форме, — бесстрастно прогнозировала Лакрима, перебросив мне свои находки. — Давай, переодевайся.

Я с легкой брезгливостью посмотрела на любезно предложенные мне шмотки неизвестной женщины, но за неимением другой альтернативы капризничать и спорить не стала. Быстро стянув с себя больничное рубище, влезла в джинсы и натянула наверх кофту, рукава которой оказались намного длиннее, чем мои руки. Протянув руки вперед, самой себе напомнила приведение — у них тоже конечности завершаются непонятно чем. Ладно, это мелочи…

Хорошо, но вот как быть с джинсами, которые оказались мне чересчур велики и то и дело сползали с бедер? Лакрима порылась в остальных незапертых шкафчиках и нашла для меня пояс — не бог весть что, но проблему худо-бедно решили. Больничный халат теперь был мне вовсе ни к чему (разве что хоть немного скрыть мой обалденный внешний вид?), поэтому я оставила его лежать на низкой скамеечке. Обуть пришлось больничные тапки, такие, в которых обычно ходят уборщицы.

Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — пробормотала я скорее для собственного успокоения.

Мы выбрались из раздевалки и прежним путем вернулись в общий коридор. Я уже видела то место, где попалась охранникам — до него оставалось не так уж и много. А вот что следует дальше, и где, собственно, выход, я не имела никакого — даже самого приблизительного — понятия; зато моя спутница ориентировалась в больничных закоулках так, будто пролежала в этом учреждении половину своей жизни.