Я. Ты. Мы. Они

— А как его надо спрашивать?! Цацкаться с ним? Да у мальчишки же нет никаких авторитетов, слышали же, как он нам отвечает. Как он тут с Игорем Валентиновичем общался! — в этот момент она чуть ли не кланяется в сторону директора. Странно, что еще «господином директором» не называет. — Никого ни во что не ставит. И мать ему не указ!

Я если честно даже рот открыла, то ли от чужой беспардонности, то ли просто от непонятных мне выводов.

— Так, может хватит уже из моего ребенка монстра какого-то делать?! — все-таки не выдерживаю я, и уже сама повышаю голос.

— Дамы… — пытается вклиниться Игорь Валентинович, наконец-то понимая, что теряет контроль над ситуацией. Но нас уже понесло.

— А из него уже делать ничего не надо… Все уже сделано! Конечно, с такой-то матерью!

— Это какой такой?! — я даже подскочила на месте.

Не знаю, что она мне там собиралась сказать, но директор наконец-то решил показать, кто главный в этом кабинете, и стукнул кулаком по столу. Выглядело комично, но зато на Паточкину это оказало отрезвляющий эффект. Она села на свой стул, смиренно сложив свои руки на коленях.

Бог ты мой, ну что за цирк тут?! Вся ситуация кажется выдуманной и сюрреалистичной. Как мы вообще от подростковых разборок перешли к бабским истерикам?

— Вероника Николаевна, давайте успокоимся, я уверен, что Александра Сергеевна понимает всю щекотливость ситуации. Александра Сергеевна, я понимаю, что вами движет желание защитить Станислава, — ха, понимает он! — И я с вами даже соглашусь, что возможно ситуация выглядит достаточно однобоко, но на данный момент это вся информация, которой мы обладаем. А решения нам нужно принимать именно сейчас, так как семья Андрея крайне серьезно настроена писать заявление на Станислава. Возможно, у него действительно были некие причины на такое поведение, но он первый поднял руку на Андрея, что автоматически делает его виноватым.

— Да, виноватым, — вторит ему Паточкина. — А вы знаете, я действительно напишу заявление в полицию, кто-то же должен пресечь весь этот беспредел?

— Пишите, — безразлично говорю я. И все тут же утыкаются на меня своими непонимающими взглядами. Кажется, звание «мать года» мне сегодня точно не грозит. И становится как-то все равно.

Лицо Паточкиной наливается кровью, она подскакивает со своего стула и делает вид, что хватает ртом воздух:

— И вам все равно?! Все равно на то, что будет с вашим сыном?

— На сына — нет, на заявление — да. А что будет? Может уже наконец-то и моего ребенка спросят, что же сегодня случилось. Если вдруг полиция решит, что он виноват, то возможно Стаса поставят на учет, не более. Да, неприятно, но вы же мне сами только что кричали о том, что мой ребенок не знает никаких границ. Значит, узнает, что такое ответственность.

Веронику Николаевну явно очень расстраивает моя реакция. Не знаю, чего ей больше хотелось, чтобы я начала на нее орать и кидаться вещами, или же падать на колени и просить о помиловании. Развели тут, черт его знает что.

— Я ни минуты не намерена больше терпеть этого все. Если вам наплевать на будущее наших детей, то мне нет. Это мой долг! — я опять чуть не открываю рот. Какой нафиг долг?! — Я надеялась дать вам шанс, но видимо зря. Хотя чего я могла ждать от такой малохольной особы?! Если вы думаете, что мы ничего не знаем про вашу семью, то мы то как раз все знаем! Какой срам! Конечно, нарожала себе тут! А воспитывать кто будет? Я спрашиваю, кто? — мхатовская пауза. — Ноги моего Адрюшеньки не будет на уроках, пока эта семейка разгуливает по нашей гимназии, — после этих слов она наконец-то отворачивается от меня и поворачивается к директору, при этом лицо ее светлеет и на губах даже появляется улыбка. — До свидания, Игорь Валентинович. Спит она с ним что ли?

И мы остаемся в кабинете втроем, хотя по сути вдвоем, Анна Леонидовна все еще пытается слиться со стеной и всяческий делает вид, что ее здесь нет.

И хоть без Вероники Николаевны и ее повизгиваний становится значительно тише, я чувствую, как головная боль начинает пульсировать в висках. Ну и особа! Это не женщина, а энергетический вампир какой-то.

— Полагаю, что Вероника Николаевна повела себя излишне эмоционально…

— Полагаю, что да, — из вредности стараюсь скопировать директорскую манеру говорения, но тот, кажется, не замечает моей маленькой мести.

— Вы должны понять нашу обеспокоенность сегодняшним событием. Вероника Николаевна как представитель родительского комитета очень многое сделала на благо нашей гимназии. К тому же, поведение ваших сыновей в последнее время вызывает все больше вопросов.

— Сыновей? Во множественном числе?

— Да, у нас накопились претензии ко всем. Станислав — угрожал однокласснику, ввязался драку, ушел из футбольной команды в школы в самый ответственный момент…