Я. Ты. Мы. Они

Всегда говорил Сане, что наши дети будут лучше, чем мы. Вот и Стас тому яркое доказательство. Нам, конечно, было тяжело принять их с Дамиром желание учиться в Москву, но я знал, что им здесь будет тесно. Стас жадно рвался познавать и открывать этот мир, поэтому оставалось только поддержать и отпустить. В этом году он поступил в магистратуру и планировал в дальнейшем заниматься финансовой аналитикой. Если честно, это сильно меня смущало, так как не мог представить его в костюме и в офисе. Это скорее было по моей части. Стаса я видел на футбольном поле или же в вечных путешествиях, но у того было своё мнение, и опять пришлось смириться. Правда, не без помощи Сани. Судя по тому, что этим летом он предоставил нам красный диплом бакалавриата, шёл он верным путём. 

С Ромкой всё было иначе.

Если Стаса мы родили из-за личных драм. То второго сына рожали то ли по глупости, то ли по большой любви. Хотя возможно, это одно и то же.

Если б я только знал, чем для нас обернётся эта большая любовь… Нет, я бы не отказался, я бы молиться заранее научился.

Жизнь с Ромой оказалась изначально другой. Впервые я жил с новорожденным младенцем на одной территории, и это вышло не так радужно, как представлялось изначально. Думаю, что для Сани это тоже было своего рода открытие, так как её родители и бабуля помогали теперь на расстоянии. Бессонные ночи, постоянные ор и капризы. Иногда ловил на себе растерянный взгляд Стаса, который искренне не понимал, за что это нам всем. Но Рома был нашим сыном, и мы любили его горячей и всепоглощающей родительской любовью.

А потом в один миг всё сломалось. Лейкоз. Оно слово, которое чуть не убило нас всех. Болел Рома, а умирали мы все вместе. Сейчас, видя его большим и здоровым, мне сложно понять, как мы с этим всем справились. Каждый день видеть, как умирает твой ребёнок. И не быть в состояние хоть как-то на это повлиять. Когда от тебя вообще ничего не зависит. Саня хотя могла быть с ним, ухаживать за сыном. А я приходил в пустой дом и просто сходил с ума.

Врачи разводили руками, говорили, ждите, пока будет эффект от лечения. Но у меня было стойкое ощущение, что все ждут только одного, когда мой ребёнок перестанет бороться. Каждый ебучий день, я видел, как жизнь покидает тело Ромы, по капли, по миллиметру. Собственное бессилие душило. Каждую бессонную ночь я лежал в нашей холодной постели и беззвучно орал в подушку, в попытках хоть как-то справиться с душившими меня рыданиями. Иногда получалось забрать к себе Стаса, тащил его себе под бок, и до рези в глазах пялился на его макушку.

В какой-то момент вроде как стало лучше. Саня с Ромой вернулись домой, но облегчение всё равно не приходило. А потом всё и вовсе пошло под откос.

Тогда Саня заговорила про необходимость родить ребёнка-донора. И это был такой пиздец. Не то что бы был против, но и не представлял, как можно согласиться привнести ещё одну жизнь, когда ты уже не уберёг то, что было.

Зато у Сани смелости хватило, она буквально выжала из нас все остатки сил, чтобы на свет появился Кирюха.

И это спасло, не только Рому, но и всех нас.

Сегодня Рома представляет двухметровую шпалу, которая перегнала нас всех. Мышечной массы там не так много, зато берёт силой духа и желанием противостоять всему и всем. Скорее всего, дело не только в характере, но и в том, что мы на очень многие вещи просто закрывали глаза, позволяя ему то, за что другие бы в миг огребли. Но тут срабатывала философия: «Всё что угодно, главное, что живой». Год назад он переехал от нас Питер и связал свою жизнь с компьютерами, вернее что-то там с графическим дизайном. Возможно, мне бы и хотелось, чтобы он занимался чем-то более мужским… Но, это Рома, и он сам знает лучше всех, что ему надо. И в этом за него можно не переживать, так как кто-кто, а именно Ромка всегда добъётся своего, просто не оставив судьбе никаких других вариантов.

Кирилл. Верный, надёжный и свой в доску.

Я не то чтобы его не хотел. Скорее уж не знал, что мне с ним делать. Впервые в жизни я боялся того, что у нас будет ещё ребёнок, паниковал. Всё было слишком плохо, у меня еле хватало сил держаться самому. Но он родился, и всё стало на свои места.

Саня лежала в реанимации, Рому подготавливали к трансплантации, про Стаса вообще не думал, знал, что с ним всё в порядке. Я стоял у межкомнатного окна и смотрел на маленькое беззащитное тельце, лежащее в кувезе. Такой крошечный и беззащитный. В тот момент у него никого не было кроме меня. А у меня был только он. Сердце вдруг защемило от невысказанной нежности. Нас словно связало тысячами нитей толщиной с канаты. Именно это чувство стараюсь нести по жизни в наших с ним отношениях.