Я у мамы зельевар

Откуда-то подул ветер, вспенив мою юбку. Я спешно опустила её — не хватало ещё светить на кладбище ножками. Здесь, как нигде, могут оценить «вид снизу». Мы все прекрасно знаем, что умершие уходят в Потусторонь и постоянно здесь не находятся. Но в то же время захоронение — это некая привязка к миру живых, поэтому душа в поминальные дни сюда возвращается. Либо же, не дожидаясь нужной даты, приходит на зов родственников или друзей.

Учитывая, что возле надгробий стояли аккуратные фонарики и сплетенные из веток елей венки, отошедших в Потусторонь не забывали. А значит, с душами разговаривали и те тут крутились.

Кстати, когда Айварас рассказал, что будет делать, я немного напряглась. Мало ли… вдруг пан Орбас жив, здоров, благополучен, а мы его душу позовем через некроритуал? Конечно, дать по шее за подарочек в виде пана Дудоли очень хочется, но вредить здоровью — никоим образом. Я, конечно, ведьма, но не зараза же! Членовредительствовать — последние дело!

Но меня тут же успокоили, что ритуал не несет никаких побочных эффектов. Если вызываемый человек жив, то он просто ничего не почувствует. Показалось, что сказано это было немного с обидой. Мол, за кого ты принимаешь профессиональных некромантов, Ядвига? Фокусников с площади? Шарлатанов кочевых ромралов? У нас техника безопасности, между прочим, засвидетельствована самим королем!

Я сделала вид, что ничего такого не имела в виду. В околонекромантских науках я понимала чуть меньше, чем ничего, поэтому самое умное, что я могла сделать — это таинственно промолчать.

Глаза Айварас вспыхнули зеленым огнем. С ветвей дерева, находящегося неподалёку, вспорхнули птицы, захлопав крыльями. Губы брата дрогнули в неслышном мне призыве. Ни единого слова не разобрать, но вмиг потянуло могильным холодом, а вдоль позвоночника пронеслась ледяная волна.

Я невольно отшатнулась, плотнее закуталась в палантин. Эти сквозняки до добра не доведут!

Договор вспыхнул зелёным магическим пламенем. Я охнула, но не сдвинулась больше с места. Для кого тут, в конце концов, стараются?

Кто-то завыл.

Воздух стал каким-то густым, дышать стало тяжелее. Поначалу захотелось бочком-бочком спрятаться за ближайшим надгробием, но я приказала себе не терять духа. Ведьма я или где?

— Тан Орбас, сын Гираса Орбаса и Альты Орбайте, явись, — глухо произнес Айварас, сделав рукой какой-то круговой жест.

Тут же налетел ветер, сбивая нас с ног. Я вцепилась в договор, Айварас вцепился в меня, резко оттянув от алтарного камня.

— Ядвига!

— Двадцать один год Ядвига! — огрызнулась я. — Это оригинал! Где я возьму ещё один? Мне второй такой ни один копировальщик не состряпает! И вообще это наказуемое законом дело!

Раздавшиеся аплодисменты, заставили нас одновременно повернуть головы в сторону алтарного камня.

Я тихонько охнула и сжала руку Айвараса.

На остатках алтарного камня сидел… пан Орбас. Точно, он! И его сюртук, и брюки с узором по бокам, и волосы до плеч, делающие его похожим на поэта-песенника, коих у нас предостаточно на ярмарках и в праздничные дни.

Только вот кожа немного прозрачная, через всю фигуру моего дорогого арендодателя просвечивались деревья, очертания надгробий и сияли звёзды, усыпавшие небосвод.

— Доброго вечера, — с улыбкой помахал он скрученной с трубочкой бумагой. — Простите, мы тут проводили поэтические вечера в Потусторони, так я прямо оттуда. Хотите почитаю?

— Нет! — хором ответили мы с Айварасом.

Ну вот, что я говорила? Стихи! Понятия не имею, что там написано, но слушать совершенно не хочется. За паном Орбасом водится привычка оплести всё кружевом слов, закрутить-завертеть, а потом упорхнуться как бабочка, оставив тебя в коконе, как гусеницу. Только вот в бабочку ты не превратишься, потому что вместо шелковых нитей тебя обмотали лапшой для ушей.

— Ну, как знаете, — ни капли не обиделся он. — Чего звали?

— Как же вы… так? — только и смогла я выдохнуть.

Только сейчас дошло, что он все же отправился с белой проводницей в Потусторонь. Пусть пан Орбас и немного чудак, но человек он добрый и сердечный. Осознание, что его больше нет, серьёзно опечалило. И дело было не только в лавке.

— Ну, Ядвига, знаешь, оно по-разному бывает, — пожал он плечами. — Шёл-шёл — умер. Я бы сказал, что время страшное, сапоги из окон вылетают и приземляются на затылок, но… это не повод расстраиваться, поверь. У меня с детства недуг сердца, поэтому я знал, что рано или поздно это случится. Тем не менее, ни капли не жалею, что шагнул в Потусторонь. Потрясающе интересный мир. Хочешь, покажу?

— Кхм, — угрожающе начал Айварас.

Пан Орбас тут же выставил ладони вперед:

— Понял-понял. Ты сама посмотришь. Потом. Если захочешь.

— Пан Орбас, — словно очнулась я, быстро отодвинув все эмоции по поводу жизни, смерти и прочих крайне занимательных событий. — Смотрите! — Я быстро развернула договор. — Лавка по закону моя?

— Конечно, твоя, — даже удивился он. — Мы все оформили. Ты платить не забывай только, это поддерживает магическую печать, и никто не вправе тебя оттуда подвинуть.

— Кому же идут деньги? — хмыкнул Айварас.

Пан Орбас нахмурился и начал загибать пальцы: