Я у мамы зельевар

— Вашей жизни ничего не грозит, пан Раудис, — ответила она, вздохнув. — Но вы нас заставили серьёзно поволноваться. Теперь ваша задача лежать и выздоравливать. Кожный покров отлично восстанавливается, все сможете выйти отсюда через несколько дней. Если будете строго следовать всем рекомендациям лекарей.

Ну да, ну да, как обычно. Так говорят детям и крайне непослушным больным. Я не отношусь ни к тому, ни к другому, потому что возраст давно заставил попрощаться с детством, а побыть не послушным… я банально не успел.

— Если вы будете рядом, то обязуюсь быть шелковым, — пообещала я.

Панна-лекарь улыбнулась:

— Замечательно. Ловлю вас на слове.

Когда она ушла, напоив меня каким-то горьким зельем, одиночество выползло из своего темного угла. Я перебирал в памяти всех врагов, которые только могли на нас иметь зуб. Как ни крути, ничего не выходило. Мы не ссорились, не отбирали клиентуру, не вели себя как законченные торгаши. Значит, копать надо глубже…

Через какое-то время ко мне пришёл дед. Выглядел не очень, словно постарел на десяток лет. Но, увидев, что я иду на поправку, всё же слабо улыбнулся.

— Ещё раз так будешь геройствовать — оторву уши.

— Хорошо, что только уши, — улыбнулся я в ответ. Губы все равно болели, но от того, что рядом находился близкий человек, было куда легче.

«Вот бы Ядвига пришла», — пронеслась мысль, которую тут же пришлось затолкать поглубже.

С чего бы ей приходить? Да и я столько времени старался держать её на расстоянии. Не хватало ещё, чтобы девушка, которая мне нравится, пострадала от проклятия Раудисов. Со своими чувствами я уже разобрался полгода назад. Поначалу хотел начать ухаживать, но потом понял, что боюсь. Огня не боюсь. Разбойников, пытавшихся проломить мне череп во время перехода к глиняному карьеру, не боюсь. Склочного клиента не боюсь. Осуждения людского тоже не боюсь. А за Ядвигу — боюсь. Пока над нами висит это бялтово проклятие, лучше не пытаться заводить никаких отношений. Поэтому и начал вести себя как настоящий козёл.

— Это ж надо было полезть за теми красителями, — проворчал дед. — Где была голова? Хендрик уже вернулся, привез всякого… Попозже к тебе придет, сейчас листики рассылает клиентам, чьи изделия отдать не вышло из-за пожара.

— Других таких нет, — заметил я. — Заметь, я спасал самое важное.

Дед фыркнул. Ну натуральный лесной кошак!

— Смотрю, зелья Ядвиги очень хорошо работают, раз ты уже умничаешь.

Я неверяще уставился на него.

— Ядвиги? А она тут причем?

— Да как же… — Он покачал головой. — Прибежала одной из первых, увела к себе. Отпоила каким-то отваром, потом наварила тебе зелий для выздоровления. Мы пришли, но нас не пустили, зато зелья приняли с благодарностью.

Я покосился на пустой пузырек на тумбочке. Ничего себе… Разве такое бывает?

— Хорошая девочка, — сказал дед. — Я был бы рад, если бы она стала нашей невесткой, только…

Я даже не успел впасть в привычное состояние раздражения, когда они с отцом заводили об этом разговор, и насторожился.

— Что?

— Гедре, — мрачно сказал он. — Пожар — работа рук Гедре. Не знаю, как, но сердцем чую. Если уж кто хочет нас извести, то только она.

Я думал о чем-то таком, но казалось слишком невероятным, поэтому отметал эту идею.

— Она не успокоится, пока не окажется в Потусторони, — мрачно произнес дед. — Поэтому у нас ещё задача разобраться с ней.

Задача сложновата. Я понимал, что пока ничего не понимаю в уничтожении ведьм, значит, действовать только через управление. Но там тоже не боги, а люди, которые могут ошибаться.

Ещё немного поболтав с ним, распрощался. Уж… казалось бы, просто лежу, ничего не делаю, а усталость накрыла так, будто перепахал поле. Через время снова навестила панна-лекарь, дала лекарство, после чего я крепко заснул. Сон всё лечит, поэтому отдых — прежде всего.

Поначалу ничего не снилось, только обнимал темный теплый покой. Но в какой-то момент его начали прошивать искры: оранжевые, желтые, красные. С каждой секундой становилось жарче и жарче. Со всех сторон доносился треск огня, пожирающего дерево.

Я дернулся, но с ужасом понял, что не могу даже сдвинуться. В нос ударил запах паленой ткани. С ног до головы окатило ледяной волной.

— Просыпайся, — прошептал кто-то на ухо голосом, похожим на шорох сухой глины, рассыпающейся под пальцами. — Та, кого ты любишь, в беде. Прими мое благословение и спаси её.

Перед глазами замельтешили огненные вспышки, заставив зажмуриться. Лоб обожгло, по телу пронеслась молния. С беззвучным криком я сел на постели, пытаясь отдышаться. Пальцы что-то покалывало. Посмотрев на них, я увидел крохотные язычки огня, обнимающие фаланги. А ещё очень четко увидел дом у леса, в котором есть тёмный подвал с массивной дверью.

И именно в этот момент понял, что нужно делать. Откинув покрывало, я направился к окну и открыл ставни. В черном небе светила полная луна, немо благословляя на любое безрассудство.