Я у себя одна, или Веретено Василисы

Кстати, о последствиях мощных когда-то движений «30 лет спустя». Искренние и готовые «бороться и искать, найти и не сдаваться» феминистки семидесятых пришли бы в ужас от некоторых отдаленных последствий своей победы. В частности, от того, что дурно воспитанная и малообразованная девица, желающая попасть в аспирантуру и не добирающая полбалла, устраивает форменное шоу по поводу того, как ее «дискриминировали по половому признаку», – и пятидесятилетний декан, дрогнув, отдает это место ей. А не мальчику, который опередил ее на полбалла, но гораздо перспективнее во многих отношениях. Мальчик поступит через год и не пропадет, а с ней такого нахлебаешься и не оберешься, что пусть поступит и заткнется. Она, конечно, не заткнется. Никогда. Она через двадцать лет станет деканом, вот увидите. И дорого я бы дала за то, чтобы подслушать, как нынешний декан объясняет парнишке свое политкорректное решение. Думаю, что общий страх перед «этими безумными бабами» и горячая к ним нелюбовь дают повод для настоящего взаимопонимания, да. Почему все «рэволюционэры» совершают одну и ту же ошибку? Почему они, победив, немедленно начинают копировать тех, кого победили, – и так до бесконечности?

А вот – прямо по теме. К вопросу о недопустимости поднесения чемоданов и пропускания вперед в дверях. Я не думаю, что блистательная пара Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар, например, играли в эти игры. Оба для этого были слишком умны, цивилизованны. И, что особенно важно, оба профессионально выражали свои мысли в текстах. Зачем человеку, способному аргументированно спорить и рассматривать любой вопрос с разных сторон, выражать себя через гордый отказ от помощи поднести чемодан или иной столь же однозначный жест? Зачем той, которая может что-то рассказать миру словами, упрощать свое поведение до плакатной, «листовочной» формы?

Но вот и парадоксальный результат: про какую-нибудь дурищу из штата Айова, назидательно пыхтящую в Шереметьево-2 со своим барахлом (в знак самодостаточности), мы знаем. Рассказывали знакомые, что-то мелькало в прессе. В общем, что-то известно. А про Симону де Бовуар, не годящуюся в персонажи анекдота, – не знаем. Ее феминизм слишком умен и непрост, она бесстрашно заглядывает в такие «углы», от которых нам не по себе. Как насчет честного, до кома в горле, анализа отношений долга-любви-ненависти между матерью и дочерью? Или поразительного по бесстрашию описания женского старения – его психологии, социологии, физиологии? Не знаем мы и того, что в современной литературе сам термин «феминизм» давно уже употребляется во множественном числе, поскольку возникло множество «толков» и направлений, в том числе взаимоисключающих. Так что, по идее, возникает вопрос: если говорить о феминистской идее, то о какой? Ну не о чемоданах же, в самом деле! Ничего этого мы не знаем. Самое занятное, что и феминистская психотерапия, с ведущими работами и представителями которой, по идее, профессионалам следовало бы быть знакомыми, в отечественной «карте местности» отсутствует. Обесценивание и вытеснение – это, между нами говоря, психологические защиты… Интересно почему?

Видели, правда, когда-то Машу Арбатову по телевизору… Раздражались, восхищались… По мне, за то, что она «растабуировала» – злым и горьким пером – тему акушерско-гинекологического надругательства, ей надо бы при жизни памятник поставить, а тексты эти включить в список обязательной литературы для всех «хелперов», то бишь для людей так называемых «помогающих профессий» – психологов, врачей, социальных работников и так далее. Вот – о практике отечественного родовспоможения:

«Все это напоминало космический корабль, жестоко запущенный с женщинами, не имеющими возможности позвать на помощь и не обученными оказать ее себе сами. Энергетика боли все больше и больше закручиваясь в воронку, толкала этот корабль вперед к катастрофе. […] Все это произошло со мной семнадцать лет тому назад только по той причине, что я – женщина. И пока будут живы люди, не считающие это темой для обсуждения, это будет ежедневно происходить с другими женщинами, потому что быть женщиной в этом мире не почетно даже в тот момент, когда ты делаешь то единственное, на что не способен мужчина».