Я у тебя болю…

Джинсы, трусы – на полу вперемешку

[ночью они как-то сами слетели] –

горько шучу, мол, не спутать бы в спешке

[губы предательски дрогнули еле],

ты – непонятно суров и галантен:

чай или кофе, а сахара сколько

[кофе на кухне – не тот, что в кровати:

как ни сласти – всё равно будет горько],

я – тоже вежлива по-королевски:

кофе – спасибо, но нет – убегаю

[ночью была восхитительно дерзкой,

утром – ну, так уж выходит – другая]…

* * *

Время водой утекает сквозь пальцы –

как ни сжимай, всё равно не удержишь,

ты не сказал мне простое "Останься"

[кажется, сдохнет от боли надежда]…

Счастья будущего осколки

Счастья будущего осколки

по сусекам скребу – прячу.

Из чужого коллаж только –

уникальный зато. Плачу.

Из обломков чужих судеб

[поцелована я Богом]

мозаичный шедевр будет,

хоть работы над ним – много.

Собираю в одно – части

[каждый пазл – на своё место],

клею из ничего – счастье,

это сложно, зато – честно.

Кто-то бросил, а я – рада:

по-за-рез оно мне – нужно,

без него – филиал Ада

иссушает мою душу.

Мы все в душе немножечко поэты

Мы все в душе немножечко поэты –

ранимость пряча глубже под ребро,

молчим так оглушительно об этом,

что проще было б взяться за перо…

Но – нет, опять прокачиваем скиллы

циничности, и толщину брони,

на нелюбовь растрачиваем силы,

чтоб на нуле "Спаси и сохрани!"

шептать кому-то призрачному в небо,

и он нажмёт, вздыхая, Ctrl + S,

чтоб снова – в бой… Спасибо. Только мне бы

инструкцию – как выжить можно здесь…

Два-ноль

Уехать, убежать, располовинив

и жизнь свою, и жизнь мою, и боль,

но даже вдалеке родное имя

стучит в груди… И счёт теперь – два-ноль,

ведь ты в пылу борьбы с собой – с азартом

судьбе капризной бросил на сукно –

меня, себя, любовь – как просто карты,

и та – взяла. Такое вот кино.

Но жирный куш побед – не греет душу,

ведь я была – тебя живая часть,

и ты – с победой, но с душой наружу,

и я – шестёркой, не попавшей в масть,

в руках судьбы, тасующей колоду,

пошла, как карта – дальше по рукам…

Ты – праздновал победы, я – невзгоды

распределяла в рифмы по строкам.

И сжалилась судьба – да сколько ж можно

так кровоточить рифмами? – на ноль

твои победы наскоро умножив,

мне семафорит: "Стоп игра! Два-ноль!"

Я не плачу ночами от серой глухой тоски

Я не плачу ночами от серой глухой тоски –

я давно ни по ком/ни о чём так давно не плачу –

героически в тёмное прошлое марш-броски

(в настоящее – тоже) не делаю наудачу,

не готовлю стратегию, как победить в бою,

если завтра тебя (наша жизнь – поле боя?) встречу,

я не плачу ночами, я даже (прости!) пою:

это – время, оно, как известно, отлично лечит.

Щедро трачу НЗ, подъедаю слегка сухпай

(шоколад и сгущёнка там вкусные, знаешь, очень),

я ещё в феврале ощущаю всей кожей – май,

а не наоборот, так зачем мне бояться ночи?

Я не плачу ночами от серой глухой тоски –

не готовлюсь к войне, ради мира качая скиллы…

Мне объятья других –удушающие тиски,

и мне в этих тисках на тоску не хватает силы…

Мне б не на жизнь – на час

Мне б не на жизнь – на час [ведь, Господи, он ничей!]

просто один лишь раз заснуть на его плече.

Крепко закрыв глаза, поверить, что мой он. Весь.

Все позабыть "нельзя". Не ждать. Быть сейчас и здесь.

Носом уткнуться в грудь. Дыхание в такт равнять.

Раз хоть. Когда-нибудь. Так просто. Его. Обнять.

Греться его теплом, и ритмы сердец, чтоб в такт…

[Встретились. В лобовом… Да, Господи, как же так?..]

Я сразу всё пишу начистовую

Размашисто, уверенно и смело

я сразу всё пишу на чистовик,

без страха новый, непорочно белый

испортить лист (в корзину напрямик

идёт он, если вышло неудачно:

расходники жалеть – не мой удел),

и над стихом, не выжившим, не плачу –

знать, не жилец, раз выйти не сумел.

Я сразу всё пишу начистовую:

цель вижу – без препятствий, напрямик,

но "Не скучай. Твоя. Люблю, целую"

упрямо сохраняю в черновик,

чтоб – переформулировать, поправить,

средь точек-запятых найти баланс,

но не нажать заветное "Отправить"

ни в первый, ни в сто первый даже раз.

И в тысячный – где смелости найти бы

сказать тебе заветное "Люблю",

предчувствуя не счастье, а погибель

у этого безумства на краю?

А в стопятьсотый – всё-таки решиться

корабль направить на смертельный риф,

и в собственном стихе – самоубиться

об острые края точёных рифм.

Не выискивать новых смыслов

Не выискивать новых смыслов

в его статусах, фото, письмах,

не вымучивать тыщу лет,

что сказать на его "Привет!",

взять – и просто не отвечать.

Промолчать.

Куклой ниточной на верёвках,

что он дёргает со сноровкой

кукловода и палача,

издеваясь и хохоча,

видя, как увязаю в сеть –

не висеть.

Рвать верёвки и сухожилья,

не молиться, мол, "Лишь бы жил!" и

в липкой луже своей крови

не молить о былой любви:

уже с неба спускался Бог –

не помог…

Твой номер моим телефоном давно забыт

Твой номер моим телефоном давно забыт –

мой список контактов сжимается каждый час:

я слишком ценю новый ровный сердечный ритм,

чтоб где-то хранить этой памяти боль о нас.

Я долго носила под сердцем – не сберегла –

она умерла, ей бы было сегодня семь.