Я убийца

– Знаешь, моя жена меня не понимала. Настя, та еще более или менее. Дура видела во мне трофей, который она отбила у лучшей подруги. А я просто этим пользовался. С ней было хорошо, не так, как с Юлькой. Та просто выносила мне мозг. Занудство, вечно орущие дети, постоянная нехватка денег, а если приносишь в избытке, то допросы на тему, где их взял! Черт! Ну, разве не пофиг ей, а?! Тебе повезло, что ты лишился семьи так рано, – он делает глоток, а я сжимаю зубы до скрипа. – Знаешь, Сергей жил так, как диктовало общество, и, по тем правилам, которые установили задолго до нас. А вот Санитар! – он кривит рожу в улыбке. – Санитар жил так, как ему нравилось, так, как не мог жить ни один другой человек, даже если бы очень хотел. Можно прожить жизнь и при этом не прожить и дня по-настоящему – так, как ты хочешь, как тебе нравится. Ты же меня понимаешь, да?! Ты должен радоваться, что обрел свободу, – он снова делает глоток. – Что Бог ни делает, все к лучшему! Иначе бы ты не прожил остаток жизни так, как требовала того твоя душа. Ты уж поверь мне. Я знаю, о чем говорю. Мы с тобой одной крови! Мы хотели – и мы делали то, что хотели, а не вели жалкое, неприметное существование, как те ничтожные людишки, что нас окружают. Они так и останутся вторым сортом. Они так и останутся мечтателями, думающими, что они живут по своей воле. Они заблуждаются! Это мы, мы с тобой живем так, как нам хочется. Мы! – он допивает до конца и протягивает стакан. – Плесни еще, а?

– Только ты хотел так жить, а меня вынудили.

Я нажимаю на курок, и хлопок оглушает меня на секунду. Дымящаяся гильза падает на пол и с шумом катится по полу. Я вижу, как стакан падает на пол и разбивается вдребезги. Сергей обхватывает горло свободной рукой и смотрит на меня выпученными глазами. Медленно встаю и подхожу к нему.

– Твое здоровье, – ударяю стаканом о его лоб и медленно потягиваю ром.

Он дергается, внутри него что-то булькает, из горла льется кровь. Он скалит рот, а я наблюдаю за его агонией. Он умирает долго и мучительно, а я пью и смотрю, как в его глазах гаснет жизнь. Такое ощущение, что, убивая его, я уничтожаю и себя. Больше мстить некому. Но остается странное ощущение незавершенности. Хотя вроде бы все, к чему я стремился и о чем мечтал, я сделал. Невольно задумываюсь над его словами о том, что мы все живем не так, как нам хочется. Но эти мысли нужно выкинуть из головы. Все кончено, остается только прибраться здесь. Я должен был выстрелить ему в висок, чтобы все походило на самоубийство. Ну что же, выстрел в горло тоже подойдет. Дмитрий Геннадьевич Головин, думаю, подправит эту картину своими выводами.

Выхожу из квартиры.

– Все прошло удачно?

– Более чем, – передаю ключи от квартиры Сашку.

Александр Стрельников – младший брат мой жены и крестный моего первенца. Когда я рассказал ему, кто виновен в гибели его сестры, он предложил этот до боли простой, но безбашенный план. Пришлось, ему, правда, для начала выучиться в милицейской школе, а потом еще три года лизать зад этому уроду, пытаясь снискать славу ветреного и простодушного парнишки. Все это время он был моими глазами и ушами.

– Нужно было вырвать ему сердце!

– Тебе этого делать не стоит. Уж поверь мне. Ты вне подозрений. Сделай все, как условлено, и никакой самодеятельности. Тело должно попасть к Головину, скорую вызовешь по этому телефону. Ты принес бумаги, которые доказывают, что Сергей спускал дела на тормозах за взятки?

– Да, все со мной в этой сумке. А может, еще и остальное подкинуть, ну, про… – он хитро щурится.

– Нет, больше ничего. Пускай все будет так, как мы и договорились. Его замучила совесть, и он застрелился. Никто не станет это расследовать, ты же знаешь. Коррумпированный полицейский всем как кость в горле: слишком портит репутацию.

– А что с Громовым?

– А что с ним не так?

– Ну как же?

– Пропал человек. Бывает такое. Поищут, поищут, да спишут в утиль. Тебе ли не знать, – усмехаюсь я.

– А ты?

– Меня ты больше не увидишь, Сашок. И даже не пытайся найти. Я умер еще тогда, вместе с Кристиной и детьми. Не дай Бог, кто-нибудь что-нибудь узнает. Еще не хватало, чтобы ты от этого пострадал. Ты и так слишком многое сделал для меня.

– Для вас всех, – спокойно уточняет он и протягивает руку. – Тогда пока?

– Прощай. И спасибо за все. Не отклоняйся от плана!

Выхожу на улицу, накидываю капюшон и залезаю в машину. Черный ворон тяжело взмахивает крыльями и садится впереди на сухое дерево, смотрит на меня.

– Встретиться, говоришь, – усмехаюсь я и поворачиваю ключ в замке зажигания.

Фролова Елизавета Викторовна подходит к ноутбуку, сжимая в руке флэшку. Двадцать минут назад почтальон доставил ей странное послание. На клочке бумаги написано: «Мама, мне плохо. Спаси меня. Я страдаю за то, что ты сделала». Внизу подпись – «Санитар».

Она дрожащей рукой включает компьютер, вставляет в разъем носитель, запускает программу. Женщина минут пять смотрит запись с каменным выражением лица, затем безмолвно поднимается и, сделав два шага, падает в обморок.

Глава XLIV

Не все то золото, что блестит.