Я – убийца

Тучный мужчина, сидевший рядом с Энглером, откашлялся. Штерн быстро повернулся к чиновнику, у которого из-под двойного подбородка выпирал мощный кадык. Войдя в комнату для переговоров, он представился Томасом Брандманом. Без звания или должности. И за исключением гортанных хрюкающих звуков, которые каждые пять минут доносились из его глотки, он не произнес с тех пор ни одного слова. Штерн не знал, что и думать. В отличие от Энглера, который за двадцать лет стал практически частью инвентаря уголовной полиции, этого великана он видел впервые. Его нежелание общаться могло означать, что он руководит расследованием. Или обратное.

— Хотите? — Энглер поднял в воздух упаковку аспирина. — Судя по вашему виду, вам тоже не помешает.

— Нет, спасибо. — Штерн покачал головой и потрогал ноющую шишку у себя на лбу. После падения в подвале голова его гудела, и Штерн сердился, что даже сейчас, несмотря на покрасневшие глаза и насморк, комиссар производил более живое впечатление, чем он сам. Солярий и утренние пробежки в лесу имели другой эффект, нежели долгие ночи в бюро перед компьютером.

— Хорошо, тогда я резюмирую.

Следователь взял записную книжку, и Штерн не смог подавить улыбку, когда Брандман опять откашлялся, хотя ему по-прежнему нечего было сказать.

— Вы обнаружили труп сегодня во второй половине дня, около семнадцати тридцати. Мальчик, Симон Сакс, в сопровождении медсестры, Карины Фрайтаг, привел вас к месту преступления. Вышеупомянутому Симону десять лет, у него опухоль головного мозга, и в настоящее время…

Энглер перелистнул страницу.

— …он проходит лечение в отделении неврологии клиники Вестэнд. Утвержает, что убил этого человека в прошлой жизни.

— Да, пятнадцать лет назад, — подтвердил Штерн. — Если не ошибаюсь, я повторяю вам это уже в восьмой раз.

— Не ошибаетесь, но…

Энглер замолчал на середине предложения и, к удивлению Штерна, снова закинул голову. Потом зажал обе ноздри большим и указательным пальцами.

— Не обращайте внимания, — прогнусавил он, напоминая какого-то комического персонажа. — Чертово кровотечение из носа. Оно у меня всегда, когда я простужен.

— Тогда вам лучше не принимать аспирин.

— Разжижает кровь, я знаю. Так на чем мы остановились? — Энглер все еще говорил в серый потолок. — Ах да. Восемь раз. Верно. Столько вы уже рассказали мне эту историю. И каждый раз я спрашиваю себя, не назначить ли вам тест на наркотики.

— Не сдерживайтесь. Если хотите еще больше нарушить мои права, пожалуйста. — Штерн повернул ладони внутренней стороной вверх, словно держал поднос. — Уже не так много в жизни доставляет мне удовольствие, но подать в суд на вас и всю вашу организацию стало бы приятным развлечением.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, господин Штерн.

Роберт вздрогнул.

«Надо же, какое чудо, — подумал он. — Двухметровый великан рядом с Энглером все-таки умеет говорить».

— Вас ни в чем не подозревают, — пояснил Брандман.

Штерн не мог сказать точно, не послышалось ли ему «пока».

— Просто чтобы не было сомнений. — Роберт поборол искушение тоже откашляться. — Я адвокат, но не сумасшедший. Я не верю в переселение душ, реинкарнацию и прочую эзотерическую ерунду и не провожу свободное время за откапыванием скелетов. Беседуйте с мальчиком, а не со мной.

— Обязательно, как только он проснется, — кивнул Брандман.

Они нашли Симона без сознания в соседнем проходе. К счастью, обморок наступил не так неожиданно, как первый приступ два года назад. Когда опухоль в переднем отделе головного мозга дала о себе знать, Симон до крови разбил себе лоб о стол учителя, когда упал по пути к доске прямо в классе. На этот раз он успел опереться спиной о стену, прежде чем осел на пол в подтопленном подвальном коридоре. За исключением того, что мальчик погрузился в глубокий сон, с ним все было в порядке.

Карина повезла его в больницу, и поэтому Штерн был один на месте преступления, когда там появился Энглер собственной персоной со своими парнями и командой экспертно-криминалистического отдела.

— Еще лучше, если вы обратитесь к терапевту, — посоветовал Штерн. — Неизвестно, что этот Тифензее внушил Симону под гипнозом.

— Эй, отличная мысль. Психолог! Черт, никогда бы не догадался.

Энглер цинично улыбнулся. Носовое кровотечение прекратилось, и он снова смотрел Штерну в глаза.

— Значит, вы говорите, убитый лежит там уже пятнадцать лет?

Штерн застонал.

— Нет. Это не я говорю, а Симон. Но, вероятно, в этом он даже прав.

— Почему?

— Ну, я, конечно, не патологоанатом, но в подвале влажно, а труп находился в темноте, за деревянной перегородкой, куда, как и в закрытый гроб, не поступает кислород. Но все равно некоторые части тела почти полностью разложились. К сожалению, и голова, которую мне пришлось держать в руках. А это означает…

— …что мертвец оказался там не вчера. Правильно.