Я убью свое прошлое

Илья вернулся в коридор, обшарил карманы своей «рабочей», как ее называла Ольга, куртки. Мобильник нашелся в нарукавном кармане, но аккумулятор давно сдох. Поиски зарядника заняли еще минут десять, Илья прислушивался к каждому звуку в подъезде, к шуму на улице, к голосам и крикам за окном. Нашел, наконец, зарядник, воткнул разъем в розетку и включил телефон. Минута, другая – телефон ожил, выкинул множество сообщений о пропущенных звонках, штук десять, не меньше, но Илья их проигнорировал, остервенело перелистывал картинки. Фото с прошлого Нового года, потом они всей толпой в гостях у отца, где все по очереди обнимаются с Хельмой, дальше еще какое-то семейное мероприятие, и вот они, свежие кадры. Темно, летит снег, Натаха улыбается в объектив, дальше снова смотрит с улыбкой, но уже вполоборота. А здесь она опустила голову и получилась неважно, зато красавец с незажженной сигаретой в зубах вышел отменно. И лет ему вроде меньше, чем показалось тогда, на крыльце, и вчера, у поленницы соседки. Тридцать с небольшим, но до сорока точно. Рожа равнодушная, даже сонная, но взгляд неприятный, смотрит, как ученый на подопытного кролика, словно прикидывает, способна ли жертва оказать сопротивление. И на что она вообще готова, чтобы сохранить свою жизнь. Илья привалился к стене у окна, глянул вниз. Вроде все спокойно, ничего подозрительного не происходит. Но кто сказал, что преследователи, если и засекли его здесь, будут толпами ломиться в квартиру? Может, вон за теми гаражами его взвод ОМОНа поджидает и в окне дома напротив снайпер с оптикой засел?

Уматывать надо, и побыстрее, – умом он прекрасно понимал, что стал сейчас легкой добычей, но не мог отвести взгляд от экрана мобильника, мысли крутились в голове, как воронка смерча над морем. Видел однажды и на всю жизнь запомнил, как несутся к берегу подхваченные вихрем тонны морской воды, как пляшет над волнами узкий кривой «хвост» черно-сизой воронки, как бьют в ее горловину молнии. За каким чертом этот дядя терся рядом? Слушал, смотрел – что? Они не обсуждали ничего, что не касалось бы их прошлого, в нем не было ничего и никого из дня сегодняшнего, ничего, что могло бы связать двух людей снова. Каждый два десятка лет назад сделал свой выбор, у нее была своя жизнь, у него – своя, и единственное, что объединяло их, – этот человек, на снимке стоявший справа от Натальи. В его присутствии была и загадка, и ответ на нее, его жизнь и Наташкина гибель – дело рук тех, кто ждал его в этой квартире, кто сейчас караулит отцовский дом. Если принять все это за аксиому, то придется признать, что и чертов Ахмат в Ольгиной машине – это часть схемы. Память услужливо подкинула картинку: распахнутая дверь «Матиза», длинные Ольгины ноги в высоких сапогах, горбоносая харя за ее плечом, жадная пятерня…

Какой схемы? Или начали с Наташки, а он был следующим? Но зачем такие сложности, когда все вопросы могла решить пуля и «случайно» вылетевшая на встречку груженая машина или тот же нарик с «розочкой» в руке? Только подготовленный нарик, тренированный, обученный убивать. Исход встречи с таким экземпляром сомнителен даже для Ильи, что уж говорить об Ольге. «Я все помню», – всплыли в памяти ее слова.

«Не сомневаюсь». Илья бросил телефон и зарядник в рюкзак, вышел в коридор и постоял у входной двери. Вроде тихо, если он все сделает быстро, то сможет уйти незамеченным. Шапку на глаза, рюкзак за спину и бегом вниз по лестнице к гаражам, дальше попетлять задворками и выйти у больницы. Точно в лапы комитета по торжественной встрече. Ждут, обязательно ждут, даже если Ольги в больнице уже нет. Но обойти эту ловушку можно, есть способ. Илья выскользнул из квартиры, прикрыл дверь и кое-как пристроил на место бумажный обрывок с синими печатями. Запрыгал вниз по ступеням лестницы и едва не сбил плетущуюся вверх бабку. Старуха тащила за собой тележку на колесиках, пыхтела и отдувалась, сморщенное лицо под теплым бежевым беретом покраснело от натуги. В другое время Илья бы занес вверх бабку вместе с ее кошелкой, но сейчас вжался спиной в стену, опустил голову и приготовился прошмыгнуть мимо. Но бабка протерла пальцами запотевшие в тепле очки, да так и застыла с поднятыми руками. Илья помнил ее – бабуля проживала аккурат над ними, неприятностей не доставляла, и шума от нее было не больше, чем от мыши. Только иногда включала телевизор на полную громкость – слух у бабки был неважный, зато память, как только что выяснилось, отменная.

«Узнала», – Илья опустил голову еще ниже и нащупывал ногой следующую ступеньку. Маскировка не помогла, негодный из него конспиратор, раз даже подслеповатая старуха соседа опознала. А та уже зудела радостно, цепляла Илью пальцами за рукав куртки:

– Здравствуйте, я думала, вы уже не придете. У вас в квартире милиция была, потом ко мне приходили, спрашивали, но я сказала, что ничего не знаю. Попросили, если увижу, им позвонить.