Я убью свое прошлое

«Полюбопытствуем». Илья сначала сбавил шаг, потом остановился, прочел листовку и отступил, разглядывая свое собственное изображение. Фотография явно из личного дела «сопровождающего», снимок сделан год или полтора назад. На нем убийца Кондратьев Илья представлен анфас, одет в черный форменный комбез – не перепутаешь, над нагрудным карманом имеется шеврон с названием конторы по перевозке ценных грузов. И выглядит прекрасно – взгляд уверенный, смотрит прямо в камеру и едва сдерживает улыбку. Ну, да, было от чего – тогда Мишку им, наконец, насовсем отдали, закончились мытарства и хождения по присутственным местам. Вот и лыбится от радости, не зная, что радости той им отмерено было всего на полтора года. «За совершение тяжких и особо тяжких преступлений против личности разыскивается гражданин РФ Кондратьев Илья Михайлович. Особые приметы: тридцать семь лет, рост сто восемьдесят пять сантиметров, среднего телосложения, лицо овальное, волосы короткие светло-русые, брови прямые, глаза серые. Преступник может оказать вооруженное сопротивление. За поимку преступника или за информацию, способствующую раскрытию преступления, будет выплачено крупное денежное вознаграждение. Всем, кому что-либо известно о местонахождении разыскиваемого, просьба обращаться…» – дальше шел перечень телефонов, по которым бдительным гражданам предлагалось сообщить о местонахождении убийцы. Приметы описаны чертовски подробно и верно, содраны, надо полагать, из того же личного дела, что и фото. Бывшее начальство постаралось, больше некому. Помощь следствию – это теперь так называется, а не то, что вы подумали. «Помогли, спасибо, век вашу доброту не забуду. А про подписку о невыезде и забыли», – Илья продолжал рассматривать свой портрет над исполненными сухим канцелярским стилем строками. Впрочем, нет, этой статьи Уголовного кодекса он не нарушал, только собирался.

Илья уже всерьез подумывал, а не прихватить ли «объявление» с собой в качестве сувенира, когда к воротам подошли два крепких мужика, неповоротливых в зимней одежде, принялись греметь ключами и открывать торжище. Следом откуда ни возьмись возникли тетки-продавщицы, принялись – кто с интересом, кто недовольно – поглядывать на Илью. Он поймал на себе их взгляды, но виду не подал, сорвал с ворот афишу вместе с листовкой и принялся рвать на мелкие клочки.

– Педиков ненавижу, – пояснил он обалдевшим зрителям. – А этот Издыхайлов – педик поганый. Отвечаю.

– Разве? – такого разочарования в женском голосе и лице ему давно видеть не доводилось. Дородная тетенька под пятьдесят распахнула доверчивые жирно накрашенные глаза и едва не заплакала, глядя на клочки под ногами Ильи.

– Точно, пассивный. Как баба, понимаешь? – Илья шаг за шагом отступал подальше от ворот. Еще немного, и забор поворачивает, потом обрывается, переходит в бетонные плиты, а за ними пустырь с теплотрассой, куда он, собственно, и держал путь.

– Ужас, – проговорила вторая и добавила со злостью: – Не ожидала я от него.

– Они там все такие, – «добил» ее уже расправившийся с замком мужик, и компания двинула в сторону промерзших за ночь палаток и магазинчиков. Илья рванул в другую сторону, промчался мимо последней плиты забора, повернул и выскочил на пустырь. Все, первый уровень пройден, через город ему удалось проскочить, пора переходить к завершающему номеру программы.

Гулять по морозцу пришлось долго, первый «объект» попался Илье почти в десять утра. Заросший по самые глаза рыжей бородой субъект в коричневом пальто до колен, драных джинсах и чем-то вроде галош выполз из норы под забором привокзального рынка и потащился куда-то по тропинке между сугробами. Илья шел навстречу бомжу, оба остановились одновременно. От невысокого краснорожего мужика с пятнами экземы на лице и руках разило, как от перевернутого мусорного бака, Илья пожалел, что отверг предложение и не прихватил с собой прошлой ночью пузырек с нашатыркой хотя бы в качестве сувенира. Постоял, борясь с тошнотой, вытащил из кармана пятисотенную купюру и показал бомжу. Тот подался вперед, его водянистые голубые глазки под рыжими ресницами сузились, корявые лапы дрогнули.

– Чего надо? – и голос под стать, словно человек говорит из мусорной урны, закрытой крышкой.

– Здесь недавно женщина под поезд попала, – Илья старался не дышать, не помогал даже мороз, тухлый гнилой запах, казалось, намертво прилипает к волосам и одежде. Бомж затряс башкой, из-под вязаной черной шапки вывалились клоками нечесаные сальные патлы. Илья невольно отступил и задержал дыхание. Бомж решил, что добыча передумала, и шагнул следом.

– Там стой, не подходи. – Бомж послушно остановился и прогудел:

– Знаю. Вован видел, как ее ночью двое по шпалам тащили. – И умолк, не сводя глаз с купюры в руке Ильи.

– Приведешь мне Вована – каждый по столько получите. – Илья шагнул в сугроб на краю тропинки, провалился по щиколотку в слежавшийся снег. Бомж проковылял мимо, Илья отвернулся, выждал, пока ветер унесет тухлую волну, крикнул в спину «агенту»: – Полчаса жду и ухожу! Бегом, если деньги нужны!