Я убью тебя, менеджер

– Иван Леопольдович, где же вы? – спросил Жека озабоченно. – Через пятнадцать минут заседание, а вас все еще нет. А мы, если помните, хотели обсудить мое выступление.

Меня вдруг как током шарахнуло – е-мое, на пять вечера назначено заседание в арбитраже, по поводу моей антинародной статеечки о пельменных войнах.

Я подскочил со стула, за минуту повыключал все в кабинете и понесся вниз гигантскими скачками, прыгая сразу через три ступеньки. На первом этаже меня пыталась остановить Анечка, с просьбой дать ей немного сахара и кофе, но я послал ее на ходу на хрен, даже не пытаясь прислушиваться к обиженному кудахтанью в спину.

Машину удалось поймать прямо на Невском, и я опоздал в суд всего минут на десять, но у судьи, суховатой пергидролевой грымзы, был такой злобный вид, как будто я отнял у нее статус неприкосновенности и публично опорочил.

В зале суда, кроме меня и Жени Маленького, сидело еще трое аккуратного вида мужчин в одинаковых деловых костюмах и с одинаковыми кожаными папочками для бумаг.

– Адвокаты пельменного завода, – шепнул мне Женя, и я с тоской уставился на эту свору. Мне вот адвоката только обещали – старого уже уволили, а нового еще не нашли.

Судья посмотрела на часы и, поморщившись, как от изжоги, обратилась ко мне:

– Итак, ответчик, чем вы можете доказать истинность ваших утверждений?

Я встал и пожал плечами:

– Смотря каких утверждений.

– Вы должны доказать суду истинность всех ваших утверждений, – безапелляционным тоном сообщила судья.

– Ничего подобного, – возразил ей я. – Согласно закону о СМИ и Гражданскому кодексу, речь идет только о тех утверждениях журналиста, которые непосредственно касаются истца и буквально процитированы в исковом заявлении как фрагменты публикации.

– Вы меня будете учить? – заорала судья так, что в зале зазвенели люстры.

– Нет, не буду. Поздно уже вас учить, – ляпнул я и, только увидев покрасневшее лицо грымзы, понял, что лучше мне было бы помалкивать.

– Поскольку ответчик отказался представить доказательства истинности своих утверждений, суд полагает, что публикация ответчика была основана на ложной, недостоверной информации и подлежит опровержению, – железным голосом отозвалась судья, придя в себя. – Определение суда будет оглашено на следующем заседании. Прошу всех встать и расписаться в получении повесток.

Грымза тут же вышла из зала, а адвокаты встали и организованно выстроились в очередь возле секретаря, за повестками. Я подошел к ним и спросил:

– Кто последний? – Но они даже не улыбнулись, глядя на меня одинаково бесцветными, безжалостными глазами профессиональных убийц.

– Я чего, зря приходил? – спросил меня эксперт, и тогда один из адвокатов, с видимым усилием раздвинув губы в снисходительной ухмылке, негромко сказал:

– Разумеется, зря. Никому не рекомендуется задевать репутацию ООО «Петербургский пельменный завод».

– Почему? – спросил я с искренним любопытством.

– Потому что наши пельмени в Петербурге едят все, даже судьи арбитражного суда, – все с той же снисходительной ухмылкой отозвался адвокат.

Глава двенадцатая

Тело, находящееся в покое, стремится смотреть телевизор. Мне не так часто удается провести хотя бы один день в неделю дома, но в это воскресенье я решил наконец отдохнуть.

Увы, телевизор в воскресное утро меня ничем не порадовал. На одном из местных каналов я нашел было нечто поучительное про самооборону, но после инструкции ведущего, напыщенного вздорного юноши с напомаженными волосами и мерзейшего вида усиками, что «если в темном переулке вы неожиданно получили удар ногой в пах и бейсбольной битой по голове, то самое главное в этой ситуации – не растеряться», я заржал так, что в спальню явились сразу трое: Антон и Тимофей в домашних халатах и Пафнутий в собственной рыжей шкуре.

– Проснулся, – с удовлетворением заметил Антон и сел на одеяло, прямо мне на ноги.

– Проснулся, – с восторгом заявил Тимофей и с криком «Кья!» прыгнул мне на грудь.

Пафнутий обошелся без слов, молча вскарабкавшись на диван, и улегся спать на моей подушке.

– Ну что же вы за дети такие вредные, сядьте рядом, а не на меня, – взмолился я, пытаясь забиться в угол дивана и там уже держать оборону насмерть.

– Рядом неинтересно, – объяснил Тимофей и пару раз, для большей ясности, подпрыгнул на моей груди.

– Пап, мне сегодня в Сеть надо, часа на два, можно я твоей карточкой попользуюсь? – спросил Антон так невинно, как будто не его я ловил на блуждании по Сети с помощью давным-давно утянутого у меня пароля.

– И мне тоже надо в Интернет, – завопил Тимофей, прыгая на мне повыше для пущей убедительности.

Антон укоризненно покачал головой и сказал младшему брату:

– Детям нельзя в Интернет. От детей Интернет тупеет.

Я поразился недетской мудрости этого комментария.

– А что у нас с уроками на понедельник, джентльмены? – поинтересовался я, дабы сбить развлекательный настрой и повернуть мысли детей в конструктивное русло.

– А у нас все уроки сделаны! – заорал Тимофей, после чего подпрыгнул так, что у меня в груди что-то хрустнуло.