Я убью тебя, менеджер

– Ты че, козел, кидать меня надумал? Возвращай сотню, падла! – При этом я сделал шаг к скамейке, стараясь, однако, задержать дыхание, ибо волны невыносимой вони дошли уже не только до моего носа, но и глаз, так что глаза защипало.

Угроза оказалась действенной – бомж тут же вежливо привстал в полупоклоне, отложил свои куски и бутылку на краешек лавки и, торопливо сглотнув, подобострастно спросил:

– Что вам рассказать?

Дальше было просто – он вспомнил только два словосочетания, достоверно услышанные от трех молодых людей, которые сначала, вяло переругиваясь, курили перед входом в ожидании телефонного звонка, а потом зашли в отель и уже молча вывели оттуда молодого чукотского юношу, которого и усадили в микроавтобус.

Пресловутые умные слова я не поленился записать: «рецессивная аллель» и «доминантный самец». Бомж и впрямь оказался бывшим преподавателем биологии.

Выбираясь из поганых кустов, больше всего я боялся не увидеть у входа Марту, но она, по счастью, там еще стояла, уже без сигареты, зато с невесть откуда взявшейся банкой пива в руках. Рядом с ней стояли две совсем молоденькие девушки в вызывающе пошлых нарядах – одна в плюшевом красном платье, не прикрывающем даже трусов, вторая – в шортах, больше похожих на бикини, и майке с нарисованными сосками. Несмотря на нежаркий вечер, девицам было не холодно – во всяком случае, вида они не показывали.

Когда одна из них увидела меня, то не преминула громко высказаться:

– Молодой человек, как вам не стыдно писать возле отеля! А еще гость из дальнего зарубежья! Безобразие!

Вторая тут же подхватила эстафету:

– Неужели вы у себя в Африке так же себя ведете? И куда только смотрит Гаагский трибунал!

Я подошел поближе, намереваясь молча забрать Марту и пойти с ней в один из ресторанов отеля, но она вдруг мягко остановила мою руку и, указав на девиц, сказала:

– Знакомься, Ваня. Вот это – Маша, а это – Даша.

Я кивнул, обеим шлюхам сразу, после чего снова потянул Марту в отель:

– Бросай свое пиво и пошли.

К моему несказанному удивлению, Марта отрицательно покачала головой:

– Мы поедем в гости, – сказала она твердо.

Я молча тянул ее в сторону отеля, стараясь не смотреть на девиц, испепеляющих меня откровенно неприязненными взглядами.

– Марта. – Я наконец обрел дар речи и принялся убеждать ее, лихорадочно подбирая аргументы, но по ее застывшему, холодному лицу уже понимая, что отговорить от этой затеи никого уже не получится. – Какие гости? Ты хоть в паспорта этих клофелинщиц заглядывала? Тебя в этих гостях обнесут и выкинут на помойку, и хорошо, если только этим и ограничатся!

– Ты чего несешь, баклан траурный! – возмутилась Маша.

– Ты сам-то кто? Гиббон замызганный, студентишка дешевый! – заголосила Даша.

Я, не обращая внимания на выкрики местных шлюх, продолжил убеждать Марту:

– Ну, Марта, ну послушай меня, ну на кой черт они тебе сдались?

– А на кой черт тебе сдалась я? – с неожиданной яростью вьжрикнула мне в лицо Марта и, дернув плечом, освободилась от моей руки.

– Поехали уже, – сказала она и повернулась к своим новоявленным подругам. – Где ваша машина?

Ей показали на машину, серебристую «Ладу» из последних моделей, и они пошли туда гуськом: впереди Даша с сиськами на футболке, потом Маша с трусами, торчащими из-под платья, а следом – Марта. Моя Марта.

Я с отчаянием смотрел им вслед, не понимая, что это вдруг на нее нашло, когда Марта вдруг обернулась, сделала пару шагов мне навстречу и, виновато разведя руками где-то в районе своих бедер, негромко сказала:

– Приперло, понимаешь? Нет, ты не поймешь. Ну, все равно, не дуйся, – и, тут же повернувшись, почти побежала к машине.

Я, чуть помедлив, тоже побежал за ней. Женщины успели расположиться в салоне, все трое – на задних сиденьях, но окна были опущены, и я крикнул туда в совершенной истерике:

– Адрес, бляди! Говорите адрес вашего блядского притона! Если что будет не так, я вас там всех на клочки порву!

В ответ я услышал тоже нервный, почти плачущий голос Марты:

– Скажите ему! А то он и впрямь не успокоится.

Одна из девиц, то ли Даша, то ли Маша, хрен их разберет, высунула свою искаженную злобой мордашку из машины и с нескрываемым презрением процедила мне:

– Антоненко, шесть, квартира восемь. И учти, Отелло хренов, для тебя там будет только повышенный тариф – от двухсот пятидесяти за час. Копи деньги, чудило.

Я успел заметить, с каким любопытством посмотрел на меня в зеркало пожилой водитель «Лады», а потом там, в салоне, закричали в три глотки «пошел!», и машина, взвизгнув шинами, рванула со стоянки.

Я, наверное, минут десять тупо смотрел вслед серебристым «Жигулям», пока не услышал за своей спиной осторожную возню. Я обернулся и увидел двух молоденьких девиц, пытающихся прикурить на холодном ветру. Они были вызывающе пошло и потому очень легко для осенней непогоды одеты, но совсем не показывали вида, что им холодно.

– Привет! Меня зовут Маша, – сказала та, что была одета в прозрачную сетку-маечку и юбку с разрезом от пупка.