Я убью за место в раю

Кот вылизывался, сидя на столике. Услышав громкий храп человека, деловито подошел к открытой кастрюльке и сунул внутрь мордочку. Видать, тушеная зайчатина ему не сильно понравилась и он облизнулся. Походив немного около спящего, Кот подсел к его голове и начал вылизывать себе живот, выставив заднюю лапу вверх. Несколько раз лизнул слипшиеся на лбу человека волосы и фыркнул. Потом свернулся таким же калачиком возле головы храпящего, вздохнул, оглядел помещение сонным глазом и уснул.

Глава 2. Убийство

В дверь громко стучали и Шериф открыл глаза. Сон еще не ушел полностью и перед взором стояли лица мамы и отца. Черный снег падал на их волосы, и отец широко раскрыв рот и выпучив глаза, кричал ему: «Егор, беги, Егор! В гору беги!» А над головой свистели пули, и мама стреляла и стреляла длинными очередями куда-то в скалы. И он бежал и бежал вверх, прячась за камнями, по которым щелкали и визжали пули. А винтовка больно била по ногам сзади, и рюкзак тянул спину назад, и он стукался коленками об острые камни, стараясь не упасть. Страх гнал его вперед. Там, за спиной, плохие люди. От них надо бежать. В них можно стрелять. И черный снег прилипал к лицу.

Снова ударили кулаком в дверь, и Шериф окончательно вынырнул из сна. Он лежал на полу, скрючившись от холода в комок, подтянув колени к подбородку. Кот сидел на столике около кастрюльки с зайцем и с тревогой смотрел на человека. Уши прядали в разные стороны, глаза испуганные.

– Шеф, это мои. Оксилье Брок! Помуащник это, шеф! Он а кадавре.

– Клять тебя, Брок. По-русски говори, черная детина.

– У нас труап! Телё!

– Труап? Какой в задницу труап? Сейчас, погодь. Сколько времени?

– Э-э-э, как это. Си, зер. Раз, два, три четыре, пять, – бормотал Брок за дверью, – а! Шесть время, шеф! Темено еще сильно а ля порт. На улисьё туча.

– Вот ты тупая скотина. Ты уже три года тут живешь и никак не выучишь русский. Я по-французски лучше разговариваю. Диабле паресо. Ленивая ты негра.

Шериф ворчал и медленно поднимался, с трудом разгибая суставы, заиндевевшие от холода.

– Тот с заточкой дуба врезал? Так и какого выдриного кала ты меня будишь из-за этого?

– Нет, шеф. Лё фам. Охотники нашел ля кадавре дин фам. Труап женьщина. Она там нашел.

– Господи, святые ангелы, – простонал Шериф и встал на колени, – я от тебя свихнусь. Где Элла?

– Элля вуз ди… Ви т элль? О, нон комонт ля диар1…Элька, шеф! Она не где! Элля ждет на месте. Пошли, за мной, шеф. Бегом!

– Клять тебя, нерусь. За что мне это наказание.

Шериф, стоя на коленях на дощатом полу, дотянулся до портупеи с пистолетом и сумками и приладил ее на себя. Хотелось сначала сходить на толчок по-большому. Кот мяукнул сидя около окна. Он не любил завтракать, как и человек, и скорее хотел пойти на работу. Наконец, Шериф встал на обе ноги. В боку не болело, но снизу поддавливало. Пища быстро проскочила через пустой кишечник. Постояв несколько секунд и послушав бормотание своего умственно отсталого помощника, он напялил тулуп. Потом, удивляясь своей тупости, целую минуту впихивался в задубевшие сапоги. Ведь проще было сначала надеть сапоги, а потом уже тяжеленный тулуп. Не удержавшись, сунул нос в кастрюльку. Отщипнул рукой кусок мяса от зайца, и вместе с застывшим до состояния желе бульоном, сунул его в рот и обсосал мясо с косточки. Кот крутился около окна и мявкал, просясь на улицу. Шериф взял свой 590-й Моссберг с револьверной рукояткой и, дернув цевье, заглянул в патронник. Кинул ремень через голову, переложил дробовик за спину и напихал в карман с десяток патронов из коробки. Дробовик и винтовку он всегда держал дома незаряженными.

Закрыв крышечкой кастрюльку с зайцем, Шериф подергал себя за свалявшуюся седую бороду. Закончив этим действием процедуру утреннего туалета, он отодвинул железный засов с двери. Вперед пронесся Кот и, задрав хвост трубой, побежал в сторону стены. Огромный Брок стоял перед крылечком вагончика Шерифа и бормотал себе под нос какую-то абракадабру из французского, русского, немецкого и бог знает еще какого языка.