Я учусь быть мамой (сборник)

Книжка такая есть – «Конь с розовой гривой». И там ситуация. Идут мальчишки гурьбой по ягоды, компания озорная. И мальчонка, ну, допустим, Витька, за ними увязался. А ему бабушка сказала: «Ты давай побольше собери, а я пойду на рынок – продам». Бедная семья-то. Он старался изо всех сил – набрал, действительно. И вот сделали привал. И, как всегда, один «водила» руководит. Начали все свои ягоды есть. А ему тоже хочется. Вот его и подначивают: «Чего ты не ешь, собирал ведь!» Ну, он одну, другую съел, смотрит – порядком уже нету. И стыдно-то ему, но хочется же! А тот, умный, говорит: «Чего ты, ешь ты все! Оставишь горсточку, мы под низ напихаем травы»… Соблазнился мальчонка, так и сделал. Приносит бабушке. «Ну, вот и молодец. Пойду продам, а тебе пряник куплю». Ушла. Идет назад – честит его, на всю деревню слышно: «Мой, такой-сякой, чего удумал-то! Позор какой!»[9]

Я читала этот рассказ и думала: действительно, как теперь выкрутится? Что она сделает, бабушка-то?

Приходит домой, а там дед. Ну, сразу же все раскрылось. Малый забился в угол, спрятался куда-то за печку. Бабушка бушует, ругает его, а сама обед готовит. Дед садится есть. А у мальчишки живот подвело, есть хочется, но куда ж теперь садиться? Тут бабушка зовет: «Пойди, молочка-то попей». Дед мигает ему, мол, прошла туча.

Садится он, хлебает молоко, на глазах слезы. И вдруг увидел сквозь слезы: перед ним стоит пряник, который ему бабушка обещала купить, – белый конь с розовой гривой.

Вот бабкам-то где учиться надо, как быть и как поступать! Ведь он сам себя уж укорил.

Кончает автор этот рассказ (а это он о себе) и говорит: «Всю жизнь у меня перед глазами тот пряник».

Я прочла и думаю: Господи, мне бы десятую часть мудрости этой женщины! Мы же так не поступаем. Не понимаем простого: натворил он там чего-то, вроде бы и наказать надо, и пожалеть. Рецептов нету. Но ты посмотри на него: может, ему уже стыдно, обидно, больно? Он уже испытывает стыд, так не добивай же ты его, а помоги ему от этого подняться! А мы ему еще и добавляем. И получается не стыд уже – обозление.

Поэтому я и говорю, что бабушка должна чувствовать ребенка даже больше, чем мать. Она должна набраться за свою жизнь вот этого понимания.

Зачем расти при бабушке? или Интуиция гораздо лучше, чем этот наш хваленый интеллект

Лихо я как-то написала: «Теперь я учусь быть бабушкой». Было это больше двадцати лет назад. Что в результате? Чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что я не только не учусь – я не могу научиться. Я очень хочу, пытаюсь, из кожи вон лезу. Но оказалось, что это намного труднее, чем даже быть матерью. А ведь материнство – высшее, что может быть у женщины, это ее миссия. Только сейчас я это постигаю.

А что ж с бабушкой? Сплошные провалы! Мой опыт материнства надо начинать сначала, теперь уже чтобы бабушкой быть.

В моей жизни не было такого опыта, чтобы жить вместе с бабушкой. Если ребенок рядом с бабушкой живет, он вместе с ней что-то делает и волей-неволей от нее многому учится. Сейчас расти при бабушке – редкость даже в деревнях. Я сама выросла без бабушки, но вязать и всякое такое научилась сама – жизнь заставила… Однажды пригласили нас на очередную встречу, круглый стол, где собралось общество бабушек, пожилых женщин. А на стене противоположной – изделия этих бабушек: вязания, шитье, столько всего! Я всю жизнь только мечтала этим заняться. Но мне, когда я молодой была, пару раз замечание сделали, что не так я шью да стираю. С тех пор я, как человек самолюбивый, закрылась, стыдно мне было признаться, что не умею. И делала все сама. Стала детей учить – да все не так. И я постигла простую истину: что я не умею учить…

Я много размышляла: когда же учиться этому? Когда внуки появились? Поздновато. Когда матерью стала? У матери своих забот хватает, и тоже поздновато. А когда же учиться быть бабушкой? Выходит, с самого начала жизни!

Потому что суть бабушки – понимать людей. Это даже не столько относится к дедушке, сколько к ней. С младенчества понимать людей. Чувствовать.

Интуиция, или чутье, которое позволяет людям и спасаться от многого, и понимать многое, – гораздо лучше, чем этот наш хваленый интеллект. Я все больше в этом убеждаюсь. Не только умственное развитие нужно. Много мы с Борисом Павловичем спорили по этому поводу. Чувствовала я, что сильно мы запустили искусство и то, что оно дает, – эмоциональное развитие. Это же тоже язык познания других людей.

Вот признайтесь честно, когда «Евгения Онегина» читали? Я по-настоящему начала читать Пушкина уже после того, как я его преподавала, – только когда мне семьдесят исполнилось. Наслаждаюсь сейчас буквально каждой строчкой.