Я учусь быть мамой (сборник)

А помните некрасовское: «Есть женщины в русских селеньях…»? Там есть строки, которые редко цитируют и далеко не все помнят: «Она улыбается редко… / Ей некогда лясы точить, / У ней не решится соседка / Ухвата, горшка попросить; / Не жалок ей нищий убогий…»

Меня эти строчки смущали с самого детства: недобрая она, выходит? Но чеканные торжественные стихи вызывали какое-то подсознательное чувство уважения к этой «недоброте», исподволь внушали: это хорошо, это правильно, только так и нужно.

Это я поняла, когда столкнулась в жизни с «добротой», плодящей захребетников: «Трудно тебе, маленький, давай подсажу…», «Да что ты, детка, не берись за грязную тряпку, иди играй. Будет время – еще наработаешься…», «На картошку в такую погоду? Ни в коем случае, я тебе справку достану…» Каждый раз, когда человек может и даже должен что-то сделать сам, его освобождают (спасают!) от усилий, труда и ответственности, как от большой беды, и тем самым лишают его счастья быть сильным, деятельным и независимым человеком.

«Я сам сделаю, придумаю; сам выдержу, добьюсь; сам за все отвечу» – в этом суть человеческого достоинства, нравственный стержень личности. Нет его – нет надежности в человеке, ни для кого он не опора. Наоборот, всю жизнь ему самому подпорки будут нужны: от папы с мамой, от общества, от государства… Как же ему семью строить?

Вот горький рассказ о том, как разрушилась семья, которой, казалось бы, ничто не угрожало (письмо из Ленинграда, без подписи).

Мы с мужем расстались год назад, прожив вместе два с половиной года. Выходя замуж, я очень любила мужа. Свою встречу мы приняли как чудо.

Часто и много говорят о первых трудностях, трудностях так называемой «притирки», когда совместная жизнь входит в размеренное русло. Из них мы вышли благополучно и довольно скоро: мы любили, потому быстро прощали и забывали обиды. Все обещало прочное счастье, все у нас для этого было: возможность учиться (я заканчивала институт, муж после армии работал и поступил на вечерний в вуз); по желанию могли проводить свой досуг (от всех хлопот по хозяйству мы были освобождены, а детей у нас не было); понимающие, предупредительные родители, которые, видя, как мы счастливы, всё делали, чтобы оградить нас от каких бы то ни было трудностей. Мать мужа все любила делать сама, потому, наверное, у меня очень быстро пропало желание «хозяйничать». И мы ладили, я даже не пыталась возражать или вмешиваться во что-то.

Жизнь в этой семье, как, наверное, в любой благополучной семье, имела прочные традиции даже в мелочах: утренние завтраки в 10 часов в воскресенье, воскресные прогулки медленным шагом, затем обед, телевизор вечером…