Я ухожу. Прощай навеки. Твоя душа

- А хочешь, я спою тебе? — предложил он. — «Что такое осень»… Или… Или… «Танец маленьких утят»?

Она оживилась, улыбнулась даже.

- А вы мне лучше стихи какие-нибудь расскажите, — попросила. — Я люблю стихи слушать. Я иногда сижу, сижу здесь, мечтаю о чем-нибудь… И у меня стихи иногда в голове получаются…

- А о чем стихи, Сонюшка? — спросил он осторожно.

Она смутилась, опустила голову.

- Не хочу говорить, вы смеяться будете.

- Ну что ты, детка! — с жаром возразил он. — Никогда не засмеюсь над тобой, моя хорошая, обещаю!

- Ну-у… разные стихи получаются, — произнесла она тихонько. — Иногда смешные, иногда грустные очень, так, что самой плакать захочется…

- Да-да, — покачал он головой. — Так бывает…

- Расскажите мне стих какой-нибудь, — снова попросила она.

- Стих… — задумался он. — Стих… Прости, солнышко, я ведь детских-то стихов и не знаю совсем… Пару песен знаю, а вот стихов… У меня ведь детей-то никогда не было…

- Что ж вы так… — произнесла она. — Взрослый уже совсем, а детей нет.

- Вот как-то так — смутился он и виновато улыбнулся. — А ты знаешь… Ты знаешь, я всегда дочку хотел…

- Жениться надо было, — сказала она наставительно. — Была бы вам дочка.

- Да, — кивнул он. — Только вот как-то…

- Ну ничего, — добавила она, успокаивая. — Вы ж еще молодой совсем, какие ваши годы. Женитесь, заведете себе детей — дочку и сына. Будете жить-поживать да добра наживать…

- Спасибо, милая, — поблагодарил он. — Только ты знаешь, я никогда это выражение не любил: «завести детей»… Звучит как-то… Заводят собачек, кошечек, рыбок аквариумных…

- Ну ладно, — согласилась она. — Родите себе детей и будете жить-поживать… Только вы их не бейте никогда. Даже если они что-то ну очень плохое сделают, вы их все равно не бейте, ладно? Обещаете?

- Обещаю, — еле выдавил он, проглатывая комок, невесть откуда взявшийся в горле.

- Да, только вам нужно за ум взяться сначала, — продолжала она.

- Это как же, маленькая? — удивился он.

- Я вас много раз пьяным видела, — пояснила она.

- А… — растерялся он. — Ты об этом… Ну это, видишь ли… Я возьмусь за ум, конечно…

Дедок напротив, который от нечего делать давно уже прислушивался к их разговору, хрипло закашлял, закхекал и захрюкал.

- Смышленая девчонка, — похвалил он.

- Соня… Сонечка… — Иван не знал, как ему начать.

- Ну? — отозвалась она.

- Ты вот что… Ты ведь одна живешь, я слышал…

- Одна, — кивнула девочка.

- Трудно тебе…

Она пожала плечами.

- Вы стихи обещали рассказать…

- Да-да, спохватился он. — Конечно… Не знаю, что бы тебе прочитать… Ну… Ну разве что вот это, как раз к случаю… Называется «Дождик»…

- Дождик, — повторила она.

Он помолчал с минуту, вспоминая давно заброшенные, почти уже забытые рифмы. Потом прочитал:

Дождь над городом пролился,

Дождь по крышам пробежал,

В переулке порезвился,

Мне в окошко постучал.

Посмеялся над прохожим,

Под крыльцо загнал кота.

Стал на сорванца похожим,

Напевая «тра-та-та».

А потом, насупив брови,

Отчего-то загрустил

И всплакнул на полуслове — Как малыш — смешон и мил.

Солнце, выглянув из тучки,

Стало дождик утешать;

Тихо взяв его на ручки,

Стало слезки вытирать.

Вот вздохнув, смешно надувшись,

Дождь похныкал… Перестал…

И, по-детски улыбнувшись,

Вдаль по лужам убежал…

- Вот, — закончил он.

Соня задумчиво улыбалась.

- Хороший дождик, — произнесла она. — Веселый. И добрый. Не то что наш, — кивнула она на небо. — А кто эти стихи придумал?

- Их я сочинил, Сонюшка. Давно.

- Правда?! — восхитилась она. — Здорово! Хорошие стихи у вас получаются!

- Ну не то чтобы… — почему-то смутился он.

Дед между тем раскурил вонючую сигарету, закашлялся глубоко, сипло, с бульканием и присвистом.

- Бросать тебе надо, дед, это дело, — сказал ему Иван.

- Это какое, милок? — не понял тот.

- Курить тебе надо бросать — помрешь ведь.

- Помру, — кивнул старик. — А что ж…

- Сонечка, а… а ты хотела бы в городе жить? — спросил Иван осторожно.

- Нет, — ответила она почти не задумываясь.

- Почему?

- Не знаю, — пожала она плечами. — Я в деревне привыкла.

- Да конечно! — вставил дед. — Знамо дело, кто ж свой дом на город променяет. Тяжко в городе — дышать нечем. Люди как чужие все али обиженные друг на друга ходят. СлОва никому не скажи — облают.

- Так ведь трудно одной, — настаивал Иван.

- А я не одна, — ответила девочка просто. — Баба Аня мне помогает.

- Кто это — баба Аня?

- Соседка. Постирать или печь истопить она всегда поможет.

- Ну соседка — это… Это же посторонний человек… Печь истопить… В городе вот ее и топить не надо… А хочешь, мы… с тобой…

- Ну что, граждане попрошайки, — произнес чей-то голос за его спиной, — как успехи?

Менты…