Я украл чужую жизнь

Слева, в нагромождении коробок, что-то встрепенулось, захлопало крыльями и молниеносно полетело на меня. Выставив перед собой руку, я свалился назад, и птица с длинным хвостом вылетела в дырку.

В лучиках солнца танцевала пыль, в груди учащённо билось сердце. В туалет захотелось ещё больше.

Привстав, я осторожно подполз ближе и взялся за нижний край полиэтиленового пакета, укрывавшего нагромождение коробок. Затем прикоснулся ладонями к стенкам картона и загляну внутрь. В одной из них оказались мои старые игрушки, в другой аккуратно сложенная одежда, от которой до сих пор пахло хозяйственным мылом, а в третьей фотоальбомы и какие-то книги. А за всеми коробками прятался дутый монитор, системный блок и мышка с клавиатурой.

Не веря своим глазам, я взялся за монитор, приподнял его, и с коробки, зажимающей пластиковый короб, упала шкатулка. Её крышка распахнулась, и, звонко брякнув, выпало кольцо.

Внутри всё похолодело, сжалось… по спине прошли мурашки.

Глава 4

Я сидел в полном оцепенении. Лучи света, пробивающиеся через крохотные дырочки, пропали. Чердак погрузился в темноту, даже воздух стал плотным, тяжёлым давящим на грудную клетку. От согретой солнцем крыши исходил жар, по виску скатилась капелька пота.

Схватив кольцо, я на карачках пополз к выходу. Набрав полные лёгкие воздуха, я прикрыл лицо рукой, отчётливо вспомнив похороны дедушки.

Короткой поступью иду к деревянному гробу, стоящему на двух табуретках в зале.

Дедушка одет в мышиного цвета пиджак и брюки. Туго застёгнута белая рубашка. Лицо бледное, кожа покрыта маскирующим тональником, точь-в-точь как молочная пенка. От гроба поднимается сладковато-мускатный запах, пропитанный смертью.

Кто-то со всхлипыванием кладёт мне руку на плечо. Повернувшись, я встречаюсь глазами с заплаканной сестрой дедушки. Приобняв, она плотно прижалась ко мне, и я чувствовал, как её серёжка колет щеку. Её тело потряхивает, почти вибрирует от непрерывных всхлипываний. Приходит мама, отводит родственницу на кухню, и я снова остаюсь с дедушкой один на один.

Мне страшно, я не знаю, что делать. Можно ли говорить с ним? И если да, то лучше шёпотом или мысленно? Губы дрожат.

Я пытаюсь дотронуться до него, зная, что больше такой возможности не будет… но не могу. Сил хватает только на то, чтобы положить руку на деревянный гроб.

Мне хочется взять дедушку за руку и, опустив глаза, я вижу, как на прикрытой левой руке поблёскивает золотой перстень… Задул ветер, и я вернулся в реальность.

Это было то самое кольцо! Я держал его на раскрытой ладони, чувствуя, как оно оттягивает кожу, как тянет вниз, к земле…

Нет, так не бывает. На моих глазах крышку гроба закрыли и опустили его в землю. Я видел, как работали две лопаты похоронщиков, скидывающие землю в яму.

В глазах потемнело, и я со всей силы сжал веки, ища опору под руками. Тело повело вперёд, листья, шурша, разлетались в разные стороны, и когда я открыл глаза, было уже поздно. Свесившись вперёд, я соскользнул с крыши и, перевернувшись, упал на спину. Глухой удар от позвоночника достал до груди, и, корчась, я перевернулся на бок, поджав под себя ноги.

Открыв глаза, я посмотрел на лежащее боком полено в сантиметрах 20 от меня. Опираясь на правую руку, я привстал, но голова закружилась, и я бухнулся на задницу.

Левая рука была сжата в кулак, и когда я раскрыл ладонь, увидел на побелевшей коже перстень. Золотое обрамление, рунические узоры и большой красный камень. Я смотрел на него, не в силах поверить в увиденное. Дедушка при жизни с ним не расставался, даже спал, не снимая с пальца, и вот, оно прямо передо мной.

Распогодилось, серые тучи рассеялись. Зажав кольцо в пальцах, я медленно проворачивал его, видя, как рубин поглощает солнечный свет, играя гранями. Что это, если не божий промысел? Последний подарок дедушки, который спасёт мою жизнь.

Я сложил кольцо в карман, застегнул молнию до самого верха и поспешил в ломбард. В этот раз туда, где работает справедливый и честный оценщик.

Глава 5

Прижав монокуляр к глазу, оценщик поднёс кольцо к свету. На его лбу вздулась венка, я ждал… Повертев в руках кольцо то влево, то вправо, мужчина взял со стола пинцет и подлез к камню. Стало неприятно смотреть, как он ковыряет дедушкино кольцо, и я отвернулся.

С полок на меня смотрели старые плоские телевизоры, на вешалках висели норковые шубы, а под застеклённым прилавком осела чужая ювелирка, проданная по бросовой цене.

– Забирай кольцо и уходи.

– А? – я опешил.

Глаза оценщика были добрые и в меру уставшие, видно было, что ему этот разговор доставляет неудобство.

– Послушай… Я не знаю, где ты взял это кольцо, но лучше бы тебе уйти.

– Да что такое-то? – мне вдруг стало не по себе, стены ломбарда стали давить.

Стянув перчатки с пальцев, мужчина поскрёб недельную щетину и сказал:

– За такой рубин убить могут, а мне неприятности не нужны.

В груди что-то ухнуло.

– Мне срочно нужны деньги! – выпалил я.

– Уходи.

Опора под ногами исчезла. Бетонный пол вдруг показался рыхлым.

– Дайте сколько можете и, – я поднял глаза на оценщика, – как поправлю дела, выкуплю с процентами.