Читаем Я уполномочен заявить! полностью

Для этих целей в сельской кузнице изготавливался специальный металлический «резак». По весу он был килограммов двадцать. Режущая часть резака была ромбовидной формы. Его нижняя часть хорошо затачивалась. Острый и тяжёлый клиновидный резак плавно и с каким-то аппетитным хрустом разрезал слежавшиеся пласты душистого сена, стоило только его на уровень своего пояса поднять и резко опустить вниз.

Срез сена от верхушки скирды и до самой земли всегда был ровным и гастрономически значимым, как срез от ножа на куске вкусной халвы, безумно любимой нами, детьми войны.

Пласты свежеотрезанного таким образом сена были удобны в процессе транспортировки на небольшое внутридворовое расстояние – к решётчатым яслям в коровниках, в которые закладывалось сено. Общественные коровы, лошади, овцы и козы с удовольствием и бесконечно жевали зимой такой цветочный корм.

А зимы на Кубани, при моей памяти, были очень жестокие. Морозы были такие, что степные речки промерзали до дна, воробьи на лету замерзали и падали на землю бездыханными.

Но производственная жизнь тружеников села не останавливалась ни на минуту.

Помню хорошо: зима. Ремонтные мастерские совхоза имени Калинина Павловского района Краснодарского края. Большое высокое строение. Широкие ворота, открытые настежь – царство сквозняков. Большая рабочая площадь мастерской плотно уставлена разобранной сельскохозяйственной техникой: несколько тракторов «ХТЗ-Нати» и грузовая автомашина «Полуторка» с разобранными двигателями, в которых от рабочих перегрузок часто плавились баббитовые вкладыши подшипников, сеялки со снятыми сошниками, разобранные бороны…

Пол в цехах совхозной мастерской был не обычный, как велось раньше – покрытый цементной стяжкой или традиционной керамической гладкой глазурованной плиткой. Такой пол быстро изнашивался под тяжестью угловатых и острых металлических деталей. Он был и опасен, так как становился скользким, как лёд, при попадании на него машинного масла, солярки или солидола.

Папа творчески подошёл и к этому вопросу. Обустраивая своё рабочее место, он переделал пол цеха, в котором работал. Своими руками сделал пол из ошкуренных дубовых поленьев диаметром до 250 мм и длиной в 400 мм. Предварительно поленья были хорошо пропитаны соляркой, чтобы не гнили от грунтовых вод. Потом вот такие поленницы были вертикально вкопаны в землю в помещении мастерской, образовав таким образом своими гладкими торцами поверхность пола. Промежутки между круглыми поленьями были забутованы обычной глиной. Такой пол мог служить человеку веками. К тому же он не боялся ни ударов, ни тяжестей, и что ещё очень важно – не промерзал в зимние стужи. А чтобы пол мастерской не был скользким, его посыпали речным песком.

Вот так просто и надёжно обустраивали свою жизнь наши отцы и деды.

…Прожигающая стальной металл и убивающая чувствительное и нежное зрение человека, вспыхивает то там, то здесь яркая электросварка…

…Моя молодая и красивая мама с покрасневшими и коченеющими от холода руками отмывает в большой грязной от машинного масла мелкой металлической жаровне в стылой на морозе солярке[41] (защитных резиновых перчаток тогда ещё не было) только что снятые детали машин, которые потом будут переданы в цеха для их реставрации…

От этого сборочно-разборочного цеха отгорожены токарный, слесарный и кузнечный цеха. В них тепло и чисто. В токарном и слесарном всё пропахло мягким машинным маслом, а в кузнечном – стоит едкий сухой запах сгоревшего железа, перегретого в раскалённом кузнечном горне, от которого першит в горле.

На окнах и на стенах, на деревянных полочках – ухоженные домашние цветы, в том числе и пылающая ярким красным цветом развесёлая душистая герань.

Отец любил работать организованно, в чистоте, творчески и красиво.

Во всех цехах всегда кипела работа: натужно ухал многотонный пневмомолот, пищали от трения и сгорали синевой на токарном станке металлические резцы и свёрла, которые тут же мой папа умело и быстро вынимал из патрона токарного станка, правил их на корундовом точиле, нагревал в кузнечном горне до белого каления и сразу же опускал в машинное масло – так добивались тогда термической закалки металла.

Я никогда не видел в цехах спешки, неразберихи, штурмовщины. Никто не бегал в запарке. Там не суетились и не кричали друг на друга.

Всё в мастерских совхоза было рационально, организовано и спланировано.

Опытные мастера работали с достоинством, умело и красиво.

Как мне объяснял папа, нужные шанцевые инструменты[42] у него всегда заточены и настроены для работы, разложены на верстаке по-научному и находятся в нужный момент под рукой – так экономится очень дорогое рабочее время специалиста высокого разряда.

И всегда такая организация рабочего места называлась высокой культурой производства, к которой с детства меня приучали мои родители.

Поэтому у моего папы и был самый высокий 7-й разряд токаря, слесаря, кузнеца, фрезеровщика. Такой специалист официально назывался «Мастером».

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное